Участник:Igorp lj/tmp0

Primary Source Materials: Mandate Period

Report to the League of Nations on Palestine and Transjordan, 1922.

Report to the League of Nations on Palestine and Transjordan, 1923.

Report to the League of Nations on Palestine and Transjordan, 1924.
...
http://ismi.emory.edu/home/resources/mandate-period.html

Mandate OF Destiny
The 1947 United Nations Decision to Partition Palestine
THE JACOB BLAUSTEIN INSTITUTE FOR THE ADVANCEMENT OF HUMAN RIGHTS
http://www.ajc.org/atf/cf/%7B42d75369-d582-4380-8395-d25925b85eaf%7D/MANDATEDESTINY.PDF

In Policy Review, January 1983, pp. 11-66
http://www.unz.org/Pub/PolicyRev-1983q1-00011?View=PDF

I t might be said, in extenuation of this headline, that the Leba-
nese government is more honest than most, but the problem with
this and with a vast outpouring of subsequent information attrib-
uted to Lebanese state television, radio, and police sources was
that the areas of fighting and bombardment were by definition
P L O areas (with occasional exception), and in these areas the
Lebanese government had no authority, no official presence. The
effect of this was explained by the New York Times late in July:
“ T h e P.E.O. press agency. . .ha s now become a primary source
of information both for Western reporters and for the Lebanese
state radio and television.” (July 26, p. A6) This was not re-
ported in the Post.

р.42
The networks might also have given their viewers a better ac-
count of P L O “censorship.” P L O censorship of course was not
formal-no one had to submit scripts. But there were things the
P L O didn’t want shown, its gun positions for example, whether
operational or already destroyed by enemy fire. This may have
been for reasons of military security, but the Israelis already knew
the locations of P L O gun positions both from intelligence reports
and because they received fire from those guns. Another reason
why the P L O may not have wanted its guns shown is that it was
working assiduously to create the impression that the Israelis were
hitting only civilians. Whatever the reason, the P L O method was
straightforward. When cameras were aimed at something the P L O
didn’t want photographed, armed men would wave the cameras
away. This is effective and it is has the additional benefit that it
tends not to be reported because it touches upon the journalistic
ethic that holds it unmanly to make much complaint about intimi-
dation. During the months of the war and siege in Lebanon, there
were three references on the T V news to this P L O practice, and
all were in passing.
O n July 9, CBS reported: “ P L O fighters have moved to the
center [of Beirut], storing guns and storing ammunition, though
they won’t let that be photographed.”
O n July 12, CBS reported from Beirut’s embassy row: “Palestin-
ian gunners patrolled the area constantly, though the P L O denied
there are military targets here. A cameraman who tried to photo-
graph one gun position right next to an embassy was waved away.”
The same night, ABC reported: “The P LO does not permit pic-
tures of military installations hit, but destruction to civilian and
official [ P LO? ] property reflected the ferocity of the [Israeli] artil-
lery onslaught. ’ ’

р.45
There were also occasions when CBS was guilty of simple inac-
curacies or omissions of relevant facts. O n June 4, the first day of
Israeli air strikes, CBS reported, with accompanying fuotage, “The
capital’s sports stadium was hit and there were casualties. ” CBS
gave not a hint of what every reporter in Beirut must have known:
this was a principal PkO military position-no sports had been
played there for years. Almost every other media outlet reported
that fact at once, such as NBC which said on the same night, “Pal-
estinians stored weapons and ammunition here. The football field
was a training camp for guerrillas.”

р. 61
Israeli shells may have landed places where there were no mili-
tary targets, but neither of the other networks nor the major print
media reported on this happening with nearly the frequency nor
the certainty of M r . Mallory and his colleagues. A problem with
this kind of report is how the correspondent, who arrives on the
scene after the attack, can know with any certainty what the target
may have been. The Israelis bombed buildings, innocent on the
outside, where their intelligence told them that P L O offices were
hidden. Their intelligence also told them of the huge network of
underground P L O storage facilities for arms and munitions that
was later uncovered by the Lebanese Army. No doubt the Israelis
dropped some bombs hoping to penetrate those facilities and deto-
nate the dumps. The P L O had both artillery and anti-aircraft that
were truck mounted. These would fire at the Israelis and then
move. Surely Israeli shells sometimes aimed at and missed these
trucks, leaving damage but no visible PLO position. Moreover,
reporters can make poor judgements, as when M r . Mallory called
the southern coastal highway or the airport not military positions,
or when M r . Reynolds cited too readily the denials of PLO posi-
tions in the area of the embassies. Israel soon released reconnais-
sance photos showing the embassy area honeycombed with tanks,
mortars, heavy machine guns, and anti-aircraft positions.

р. 63
Why was the prevailing opinion in the news media so critical of
Israel, even despite the large number ofJews in the media? Surely
many reasons contributed. O n e was the tremendous propaganda
resources employed against Israel. These encompassed both the
resources of the Communist world and those of Arab oil and its
capitalist allies, resources larger but, in this context, less cele-
brated than those of the “Jewish lobby.”
Anti-Semitism also probably played some role, but it is hard to
gauge the relative weight of those who were influenced by preju-
dice against the Jewish state compared with that of those who feel
a special sympathy for Israel.

р. 65
But if Vietnam served to hone the critical
sense with which the press scrutinized the rest of the world, it
seemed to have the inverse effect on the news media’s powers of
self-examination. When the press’ own performance is at issue,
too often critical scrutiny seems to give way to complacency and
aversion to admitting error.
So it is with the coverage of Lebanon. The press corrected very
few of its own inaccuracies, and most of its exercises in self-evalu-
ation yielded positive judgment. The Wmhington Post ran two guest
columns neatly boxed together criticizing its coverage of Leba-
non. O n e accused the Post of a pro-PLO bias and the other ac-
66
cused it of anti-Arab bias. The Post’s message was clear: if it was
being criticized by both sides, it must be on target. Never mind
that the former column contained a list of particulars, while the
latter was all vagueness. The Columbia Journalism Review, that
watchdog of the press, commissioned a report on the coverage of
Lebanon that found it to be fair, accurate, and balanced. “For
performance under fire, readers and viewers could have asked for
little more,” it said. (Zbid, p. 33)
Time devoted a half-page box to weighing charges that press
coverage was slanted against Israel, and it concluded with charac-
teristic editorial straightforwardness: “Israel’s real problem was
neither the bias of correspondents nor poor propaganda packag-
ing, but something far more serious: the lack of a readily convinc-
ing justification for the onslaught on West Beirut.” (Aug. 2 3 ,
In this self-exculpation, Time explained more than it realized.
The press did indeed fail to find convincing justification for
Israel’s action in Lebanon. And this was the message that it con-
veyed to its audience not only in editorials, but over and again in
the way it reported the news. Israel’s lack of justification was the
“big picture” that much of the press strove to capture in Leb-
anon, and too often standards of accuracy, balance, and objectiv-
ity were discarded in its favor

In Policy Review, June 1983, pp. 78-80
http://www.unz.org/Pub/PolicyRev-1983q3-00078

T h a t t h e picture of M r . Jenkins, whose awa r d was
sha r ed with T h oma s Friedman of the Ne w York Times

Dubious Wonor
T h e second reason t o wonde r a b o u t the motivations
behind this Pulitzer prize is the composition of the jury
t h a t weighed the entries in the international reporting
category. Thi s jury of five included one professor of
journalism a n d one columnist w h o writes usually a b o u t
family matters; neither is k n own for any particular views
a b o u t the Middl e East. T h e othe r three juror s were edi-
t o r s of n ews p a p e r s t h a t di s t ingui shed themselves f o r
their sha rp, even strident, opposition t o Israel’s actions in
Lebanon: T h e De s Mo i n e s Register, the Louisville Couri-
e r - J o u r n a l , a n d t h e S p o k a n e S p o k e s m e n R e v i e w a n d
Chronicle. A survey by the Anti-Defamation League,
written long before the Pulitzer nominations, found the
Register t o be among the six most anti-Israel of forty-five
ma jor newspapers and found the Courier-Journal t o be
among the ten most anti-Israel of fifty smaller news-
papers surveyed. T h e S p o k e sme n R e v i e w was not in-
cluded in the ADL’s sample, but its editorial stance was
so critical of Israel’s actions in Lebanon as t o have been
described as “ r aucous ” by one former member of its
staff. It ran, for example, its own c a r toon likening Prime
Minister Begin t o Adolf Hitler.

критика

http://fictionbook.ru/author/yendryu_kristofer/kgb_istoriya_vneshnepoliticheskih_operac/read_online.html?page=47
Одним из последствий разрыва Кремля с Садатом стала растущая поддержка Организации освобождения Палестины (ООП). Лидера ООП, Ясира Арафата, некоторое время обхаживал офицер КГБ Василий Федорович Самойленко. В конце 40-х годов Самойленко служил в Австрии, а в начале и середине 50-х в Восточной Германии, где ему в возрасте 40 лет было присвоено звание подполковника КГБ. Когда летом 1974 года в Советский Союз прибыла делегация ООП, Арафата сфотографировали вместе с Самойленко на церемонии возложения венков в Москве. Официальное коммюнике, выпущенное в ходе визита, назвало ООП «единственным законным представителем арабского народа Палестины». КГБ готовил партизан ООП в своем специальном учебном центре в Балашихе, пригороде Москвы, и поставлял большую часть оружия для нападений боевиков ООП на военные объекты Израиля. Офицеры разведслужбы ООП посещали годичные курсы в андроповском институте ПГУ. Там же некоторые из них вербовались КГБ.
В конце 60-х годов Арафата обхаживал и каирский резидент румынской разведслужбы (ДИЕ) Константин Мунтяну. В конце 1970 года Мунтяну привез Арафата в Бухарест для встречи с Николае Чаушеску. Эти двое вскоре стали большими друзьями. (Справедливости ради надо отметить, что в 70-е годы Чаушеску хорошо принимали и в Белом доме, и в Букингемском дворце). В конце 1972 года ДИЕ образовало разведывательный союз с ООП, поставляя ей бланки паспортов, оборудование для электронной разведки и необходимое оружие для выполнения боевых операций. «Москва помогает ООП набрать силу, а я питаю ее мозг», – говорил Чаушеску тогдашнему временно исполняющему обязанности руководителя ДИЕ, а позднее сбежавшему на Запад Иону Пачепе.
В 1972 году Арафат и Чаушеску вместе состряпали план дезинформации иорданского короля Хусейна. Чаушеску привез в Амман разведданные по ООП, которые, к неведению Хусейна, были составлены шефом разведки Арафата Хани Хассаном, которого Арафат всегда называл хитрой лисой. Хусейн ответил на эту щедрость, подарив Чаушеску разведданные, в которых он раскрыл собственные источники в ООП. По свидетельству Пачепы, Хассан был официально завербован как агент ДИЕ, с кодовым именем Аннетта, в 1976 году ему периодически выплачивалось от 2,5 до 10 тыс. долларов.
Москву гораздо больше, чем Чаушеску, беспокоили террористические акты ООП, часть из которых осуществлялась отколовшимися от Арафата группами. А некоторые из них он и сам готовил. При Брежневе Советский Союз никогда не пестовал международный терроризм, как говорили некоторые западные паникеры. Наоборот, Кремль сам боялся стать объектом террористов. В 1969 году психически больной армейский лейтенант умудрился проникнуть в Кремль и выстрелить по машине, в которой, как он полагал, ехал Брежнев. Через год группа еврейских отказников попыталась угнать в Израиль самолет. В 70-х годах предпринимался целый ряд попыток таких угонов. Большинство из них были неудачными, но в газетах о них все равно ничего не писали. Больше всего КГБ встревожили взрывы бомб в московском метрополитене, подложенные туда армянскими сепаратистами в 1977 году. Позднее троих армян, проходивших по этому делу, расстреляли. В Центре ходил слух, что когда КГБ и милиция не сумели найти виновных, то козлами отпущения сделали трех других армянских сепаратистов, просто для того, чтобы показать – возмездие террористам неотвратимо.
Но хотя КГБ и не был главным поставщиком ближневосточных террористов, он не стоял от терроризма в стороне. Хотя формально нападение на гражданские объекты осуждалось, Центр хорошо знал, что некоторые из борцов за свободу в его Балашихинском центре были действительными, либо потенциальными террористами. От агентов ООП было известно, что некоторые террористические акции готовились совместно с сирийскими, ливийскими и другими посольствами в Москве и других столицах восточноевропейских государств. В советском и кубинском учебных лагерях проходил подготовку и Ильич Рамирес Санчес, известный также как Карлос Шакал, сын венесуэльского миллионера, впоследствии ставший самым известным террористом 70-х и 80-х годов. Он работал как на отколовшиеся группы ООП, так и на полковника Каддафи из Ливии. В 1975 году Карлос возглавлял группу палестинских и немецких террористов, которые похитили министров стран-членов ОПЕК в Вене и получил за них огромный выкуп от Ирана и Саудовской Аравии. И все же Карлос сильно отличался от многих партизан третьего мира, проходивших подготовку в советских учебных лагерях. Доклад, составленный в 1971 году по учебе в Советском Союзе 194 офицеров из 10 различных фракций ООП, выявил серьезные недостатки как в уровне подготовки, так и в уровне самих курсантов. Вот что писал командир войск ООП полковник Рашад Ахмед: «Курсанты неправильно понимают политические аспекты направления за границу военных делегаций. В результате старшие офицеры в составе делегации, проходящие подготовку на курсах командиров батальонов, отказывались учиться и просили о возвращении на родину под нелепыми предлогами». Ахмед сообщал, что он вынужден был отчислить 13 офицеров за пьянство, торговлю фальшивыми деньгами и «сексуальные извращения».
Если бы он требовал неукоснительного соблюдения норм поведения, жаловался Ахмед, то пришлось бы отправить домой больше половины офицеров. В своем рапорте он просил о более тщательном отборе курсантов для прохождения подготовки в Советском Союзе.
Хотя на закрытых встречах с руководством ООП Москва высказывала беспокойство по поводу участия этой организации в террористических акциях, она всегда заявляла, что ООП не имеет ничего общего с терроризмом. Так, в 1975 году московское радио сообщило: «Недавно командование ООП предприняло решительные действия по борьбе с терроризмом… В своей справедливой борьбе ООП исходит из позиции зрелости и реалистичности. Хорошо известно, что террористические акты не имеют ничего общего со средствами революционной борьбы. Напротив, они наносят ей серьезный вред.»
Однако после сирийского вторжения в Ливан 1976 года, Центр забеспокоился, что, будучи главным поставщиком оружия Сирии, Советский Союз сам может стать объектом террористических акций со стороны отколовшихся от ООП групп. 11 июля резидентуры КГБ получили предупреждение, что «буржуазная пропаганда» убедила некоторых палестинцев, будто Москва поддерживает сирийское вторжение. Таким образом, не исключались покушения на некоторых советских представителей за рубежом. Резидентуры получили указание усилить меры безопасности. Для того, чтобы умиротворить палестинцев, в Москве было спешно открыто представительство ООП, принципиальная договоренность о котором была достигнута в ходе визита Арафата в Москву за два года до того. Центр также распорядился начать кампанию активных действий, чтобы убедить мировую общественность, будто Москва не имеет ничего общего с сирийским вторжением. Кампания эта принесла некоторый успех. 15 июля радио Каира передало сообщение «из надежных арабских дипломатических источников» в Бейруте о несуществующем советском эмбарго на поставки оружия в Сирию. 22 июля лондонская «Дейли телеграф» опубликовала сообщение о таком же несуществующем ультиматуме Сирии.

 
Москва одобрительно отнеслась ко все более энергичным попыткам Арафата завоевать международное признание. В 1979 году он был приглашен на заседание Социнтерна в Вене и оттуда же начал успешное дипломатическое наступление. К 1980 году страны Европейского Сообщества, но не Соединенные Штаты, согласились, что ООП должна участвовать в мирных переговорах на Ближнем Востоке. Министр иностранных дел Великобритании лорд Каррингтон заявил: «ООП как таковая не является террористической организацией».
Арафат удачно вбил клин между Соединенными Штатами и их европейскими союзниками, что значительно повысило его ставки в Москве. В 1981 году Брежнев дал ООП официальный дипломатический статус. Однако, когда в 1982 году Израиль напал на базы ООП в Ливане, Арафат упрекал Москву за невмешательство.
В то же время, Московский центр все больше беспокоили сообщения о тайных встречах между лидерами ООП и американскими официальными лицами. Подозревалось, что Арафат уступил западному нажиму и сам решил исключить Советский Союз из ближневосточного урегулирования. Естественно, в Москве это вызвало большое неудовольствие. Гордиевского поразил тот факт, что в официальных советских сообщениях Арафата больше не называли товарищем. Это был явный знак того, что в глазах Москвы он превратился из социалистического союзника в буржуазного националиста. На совещании в лондонском посольстве в 1983 году, на котором присутствовал и Гордиевский, начальник управления стран Ближнего Востока МИДа Олег Алексеевич Гриневский сообщил советским дипломатам и офицерам КГБ, что Москва больше не верит Арафату. Высказывалась надежда, что в конечном итоге на смену ему придут марксистские и прогрессивные члены ООП. Тем не менее только Арафат был способен удержать ООП от распада, и поэтому Советский Союз продолжит оказывать ему умеренную официальную поддержку.