Итальянская литература (еврейский аспект)

Вы находитесь на сайте "Архив статей из ЭЕЭ и статей на еврейские темы из Википедии"



Источник:

Тип статьи: Регулярная статья

Итальянская ЛитератураБиблейские сюжетыОбраз евреяВклад писателей-евреев в итальянскую литературу

Библейские сюжеты. Библия в ее латинском переводе (см. Вульгата), а с 13–15 вв. и в переводе на итальянский язык (Притчи Соломоновы, перевел с латинского Г. Патег, начало 13 в.; Ветхий завет, перевел с иврита протестант Дж. Диодати, 1607, и ряд других; см. также Библия. Издания и переводы) широко изучалась главным образом клерикалами. Однако раннее развитие в Италии светского образования с его единственной в своем роде ориентацией на греко-римское наследие сильно ограничило обращение к библейским сюжетам в итальянской литературе. На заре ее развития значительным явлением был гимн Франциска Ассизского «Похвала творению» (1224), навеянный Псалмом 148 и написанный близкой ему по стилю ритмической прозой, но с применением ассонансов. Свободней и богаче обращение к библейским образам и мотивам в «Божественной комедии» (около 1307–21) Данте Алигьери, который через Вульгату проникся чертами библейского стиля, а в деяниях патриархов, царей Израиля и библейских героев находил образцы моральной стойкости и верности обетам. Видя в Библии непосредственные свидетельства Божественного откровения, он считал, что авторитет Ветхого завета ничуть не поколеблен заветом Новым.

Анонимные пьесы 15 в. на библейские сюжеты для церковных так называемых священных представлений («Каин и Авель», «Авраам и Агарь», «Царица Эсфирь», «Навуходоносор» и другие) дали стимул к написанию флорентийским гуманистом Ф. Белькари мистериальной драмы «Представление об Аврааме и Исааке» (1449), в которой акцентированы нравственно-психологические реалии акеды. В проникнутых религиозным мироощущением трагедиях Ф. делла Балле «Юдифь» и «Эсфирь» (обе 1627 г.) звучат преклонение перед героизмом еврейских женщин и сочувствие к угнетаемому народу. К библейским сюжетам обращался П. Метастазио в таких «драмах для музыки» (мелодраматические пьесы, служившие либретто для В. Моцарта, Ф. Й. Гайдна и многих других), как «Смерть Авеля» (1732), «Иехоаш, царь Иудеи» (1735), «Спасение Израиля Юдифью» и других.

В лучшей из трагедий В. Альфьери «Саул» (1782) библейский сюжет использован для создания образа властного правителя, мучимого внутренней борьбой, сознающего свою обреченность, но тем не менее стремящегося навязать свою волю как сторонникам, так и врагам. Антиклерикализм трагедии, проникнутой французскими идеями Просвещения, стал традицией при обращении к библейским сюжетам в период Рисорджименто — борьбы за избавление от иноземного ига и объединение Италии. Образ вавилонского царя-тирана, намекавший на Наполеона I, и страдания порабощенной Иудеи, ассоциировавшиеся зрителем с Италией, наделили трагедию Дж. Б. Никколини «Навуходоносор» (1819) острым политическим звучанием, которое в опере Дж. Верди «Набукко» («Навуходоносор», 1842), написанной на основе этой трагедии, стало доминирующим. «Видение сухих костей» в книге Иехезкеля осмыслено в поэме Дж. Джусти «Земля мертвецов» как олицетворение оккупированной и порабощенной Италии.

Образ еврея и судьба еврейства не часто привлекали внимание итальянских писателей-неевреев. Дж. Боккаччо в двух новеллах «Декамерона» (1350–53) привлекательными образами евреев подчеркивает испорченность католического духовенства. Однако его ученик Ф. Саккетти в сборнике «Триста новелл» (2-я половина 14 в.) наделяет евреев чертами, подсказанными всеми религиозными предрассудками средневековой церкви, а С. Дж. Фьорентино (конец 14 в.), эпигон Боккаччо, создал образ еврея Джаннетто, которого жадность и ненависть к христианам приводят к замыслу вырвать кусок мяса из тела живого человека. Этот образ в переработке английского переводчика У. Пейнтера («Дворец наслаждений», 1566), по мнению ряда ученых, стал для Шекспира прототипом Шейлока в «Венецианском купце» (около 1596 г.).

Анонимный рассказ начала 15 в. о Вечном Жиде, под именем Джованни Боттадио творящем добро людям, сильно отличается от немецкой, французской и т. д. версий легенды о неприкаянном скитальце. Подобные этому образы самоотверженных и вызывающих уважение евреев изредка встречаются и в близких к фольклору анонимных новеллах 15 в., в которых в целом преобладает становящийся стереотипом образ еврея — торгаша и ростовщика. Этот стереотип в своих комедиях нравов использовали в 16 в. писатели-гуманисты эпохи Возрождения, такие как П. Аретино («Кузнец», 1533; «Придворная жизнь», 1534), Л. Ариосто («Чернокнижник», 1520) и другие. Вскоре еврей-ростовщик стал, наряду с Арлекином или Пульчинелло, одним из многих образов комедии масок (комедиа дель арте), а стереотип жителя римского гетто — комическим персонажем сатир, создававшихся на римском диалекте с 17 в. (например, «Мео Паттака», 1695, написан Дж. Бернери) и вплоть до жанровых сонетов 1-й половины 19 в. о гетто Дж. Дж. Белли. Мрачное предвосхищение антисемитских инсинуаций 19–20 вв. являет собой образ еврея в прозаическом сочинении Ф. Ф. Фругони «Собака Диогена» (1689) — странное сочетание врача, колдуна и ритуального убийцы.

Уникальна для итальянской литературы середины 18 в. ставшая популярной классицистическая трагедия А. Варано «Иоханан Гисхальский» (1754) о жизни и подвигах одного из героев еврейской истории. Поэты-романтики 1-й трети 19 в., сторонники Рисорджименто (У. Фосколо, Дж. Леопарди, А. Мандзони), видели в евреях союзников в борьбе за национальное возрождение Италии и против засилья церкви, писали о них с симпатией и выступали в защиту их прав. Но это были лишь эпизодические декларативные упоминания, не слагавшиеся в сколько-нибудь целостные образы евреев, трагедия которых в ее подлинном масштабе не осознавалась этими поэтами. Эпизодичны еврейские персонажи и в произведениях итальянской литературы 2-й половины 19 в. – начале 20 в. (в стихах Дж. Кардуччи, Дж. Пасколи, в драме Г. Д’Аннунцио «Сильнее любви», 1907, а также в некоторых романах Дж. Верги и А. Фогаццаро). Даже в таких сочинениях, как, например, ранние рассказы Л. Пиранделло «Рождественские ясли» о еврее, женатом на христианке, и «Гой» (вошли в сборник, изданный в 1922 г.), образы евреев внешни и служат лишь поводом для создания психологических коллизий.

В период между двумя мировыми войнами крайние позиции писателей-итальянцев по отношению к еврейству представляют «История Христа» (1921) Дж. Панини, предвзято искажающего суть иудаизма и образы евреев, и «Путешествие с молодым евреем» (1935) А. Панцини, превозносящего любовь евреев к стране, где они родились. Трагической судьбе еврейской семьи в годы Первой мировой войны посвящены романы «Шма Исраэль» (1924) Л. ди Сан Джусто и «Евреи» (1931) М. Пуччини. С еврейской темой связаны также романы «Рождение героя» (1927) Кларисы Тартуфари, «Каддиш» (1930) Г. Миланези и «Утраченный рай» (1935) С. Готты. Не всегда с симпатией и пониманием упоминаются евреи и их судьба в сатирическом романе К. Малапарте «Капут» (1944), а также в его послевоенной книге «Шкура» (1949). С окончанием Второй мировой войны совпала публикация повести Р. М. Анджелиса «Панке джалле» о бедствиях евреев Германии в 1933 г.

Поэзия межвоенного периода еврейской темы почти не касалась. Можно отметить лишь шуточные сонеты на римском диалекте Трилуссы, в известной мере подражавшего фарсовым образам евреев в сонетах Дж. Дж. Белли (см. выше).

После Второй мировой войны появляются пьесы католика-либерала Д. Фабри «Суд над Иисусом» (1953) и «Инквизиция» (1950), исполненные сочувствия к страданиям евреев, роман Р. Баккелли «Плач сына Лаиша» (1956) о жизни евреев в Древнем Израиле, стихи Д. Валери о евреях и Государстве Израиль (1967, вошли в его сборник «Правда Единого», 1970), поэмы лауреатов Нобелевской премии Э. Монтале «Дора Маркус» и С. Квазимодо «Освенцим», «Ветки вербы» и «Новомесячье», в которых проявилось более близкое знакомство со спецификой еврейской темы и понимание судеб еврейства.

Вклад писателей-евреев в итальянскую литературу. Первым из еврейских писателей в Италии начал творить на итальянском языке Иммануэль Римский, который адресовал сонеты в манере «Сладостного нового стиля» («Дольче стиль нуово»; молодой Данте Алигьери, Г. Кавальканти и другие) своим друзьям-поэтам конца 13 в. – начала 14 в. Гино да Пистоя и Бозоне да Губбио. Живо написан «Трактат об искусстве танца» (около 1463 г.) Гульельмо (Биньямином?) да Пезаро (до 1440 г. – конец 15 в.?; после крещения в 1481 г. — Джованни Амброджио) — одно из первых руководств эпохи Возрождения для танцоров. Заметное влияние не только на философов-неоплатоников 16 в. (П. Бембо и других), на Дж. Бруно и Б. Спинозу, но и на идеологию некоторых поэтов 16 в. оказал своими «Диалогами о любви» (1-е издание 1535 г.) Иехуда Абраванель. Множество пьес (сохранилась лишь «Три сестры», около 1588 г.) и «Диалоги об искусстве представления» (около 1565 г.) Иехуды Леоне бен Ицхака Соммо (автора многих итальянских стихов, переводов 45 псалмов на итальянский язык, а также первых пьес на иврите) явились заметной вехой в развитии итальянской драматургии и театрального искусства. Дух и литературный стиль Ренессанса сказались на сочинении Давида де Помиса (1525–93) «Беседа о человеческих страдании и как его избежать» (1572), на его медицинских трудах и иврит-арамейском словаре «Цемах Давид» («Росток Давида», 1587) с итальянскими дефинициями.

С наступлением контрреформации и основанием ордена иезуитов появляется еврейская религиозная поэзия на итальянском языке, в том числе переводы пиютов и других сочинений с иврита. Анджело (Элханан Мордехай Иехуда) Алатрини (умер до 1611 г.) переводил пиюты и писал проникнутые верой в Бога поэмы и сонеты, как и его современники Лаццаро (Элиэзер) да Витербо (около 1585–?) и Симоне Массарини. Дебора Аскарелли и Шмуэль бен Моше Кастельнуово перевели с иврита ряд пиютов и отдельные части монументальной поэмы Моше бен Ицхака да Риети (1388 – после 1460 гг.) «Микдаш меат» («Святилище малое», около 1412 г.), навеянной «Божественной комедией» Данте Алигьери. Иногда такие переводы печатали еврейским шрифтом, что ограничивало круг их читателей лишь италоязычными евреями.

Поэты-евреи 17–18 вв. либо следовали вычурной сложности литературного стиля барокко, либо подражали поэзии литературной академии «Аркадия», культивировавшей под девизом «непосредственности и простоты» жеманно-галантные пасторали и элегии. К первым относятся стихи с двойным смыслом Л. Модены, а также стихотворения многих других авторов, не проявивших особой оригинальности, ко вторым — сонеты Сары Коппио Суллам (1592?–1641), чей дом в Венеции был одним из центров культурной жизни, «Беседы» (1710, парафраз сказания об Эсфири и Мордехае) Хизкии Маноаха Хаима Коркоса (Транкилло Вита Коркос; 1660–1730), открывшего в Риме академию по типу «Аркадии».

С конца 18 в., а особенно в период подъема Рисорджименто, когда часть евреев включилась в освободительную борьбу итальянцев и ряд руководителей движения проявил известное понимание нужд еврейства, в сознании еврейских ученых и литераторов наметился конфликт между приверженностью новым идеалам всеобщего равенства и верностью национальной традиции. В отличие от Л. да Понте (1749–1838), крещенного в юности авантюриста в духе Дж. Казановы и автора либретто для опер В. Моцарта «Дон Жуан», «Женитьба Фигаро» и других, который насмехался над своим еврейским происхождением, придворный поэт С. Фьорентино (1743–1815), автор элегий и переводчик сефардского молитвенника на итальянский язык, совмещал соблюдение еврейской традиции с участием в итальянской культурной жизни. Заметно отдалились от еврейства литературовед А. Анкона (1835–1914), автор «Руководства по итальянской литературе» (тт. 1–5, 1892–95, совместно с О. Баччи) и других капитальных исследований, популярные литературные критики и эссеисты Э. С. Камерини (1811–75), А. Муссафия (1834–1905), Т. Массарини (1826–1905), поэтесса и критик Эрминия Фоа Фузинато (1834–76), поэт Рисорджименто и автор драм на темы итальянской истории («Лоренцино де Медичи», 1839, и других) Дж. П. Ревере (1812–89). Сотрудник Дж. Мадзини по Молодой Италии и автор боевой песни отрядов Дж. Гарибальди, сатирических стихов на папу Пия IX, поэм и аллегорической драмы «Пророк» (ч. 1–2, 1866–84), основанной на жизни Иеремии, Г. Д. Леви (1816–98), стремился к синтезу новейших освободительных европейских идей и этических ценностей иудаизма.

После воссоединения Италии (1870) заметный вклад в развитие романа, нового для итальянской литературы жанра, внесли Э. Кастельнуово (1839–1915), в лучшем произведении которого «Семья Монкальво» (1908) путь богатого еврея в высшее общество и утрата им национальных связей соотнесены с проблематикой сионизма начала 20 в., и автор юмористических рассказов и романа «Выдающийся» (1906, посмертно) А. Кантони (1841–1904), которого Л. Пиранделло называл своим учителем в области стиля и приемов гротеска. В итальянской драматургии долго занимал ведущее положение многолетний глава сионистской организации Милана комедиограф С. Лопец (1867–1951), автор свыше 70 пьес, в которых веризм (итальянский вариант критического реализма) сочетается с традициями К. Гольдони и подчеркнуты смешные стороны жизни.

В годы кануна Первой мировой войны, а особенно в первое послевоенное десятилетие писатели-евреи в Италии все чаще обращаются к проблемам еврейской жизни и еврейства. И если пессимистическая поэзия раннего предшественника экзистенциализма К. Микельштедтера (1887–1910) вовсе не затрагивает еврейского вопроса, то, например, роман Дж. Морпурго (1887–1967) «Иом hа-Киппурим» (1925) весь посвящен кризису в душе воспитанного в еврейской традиции человека, которого влечет либеральное западное общество, проблемам смешанных браков и ассимиляции, еврейства и сионизма. А. Орвието (1869–1967), друг Дж. Пасколи и Г. Д’Аннунцио и редактор основанного им лучшего в 1896–1932 гг. литературного журнала «Иль марцокко», в сборнике стихов «Ветер Сиона» (1928), написанных от лица поэта-еврея 16 в., влюбленного в Сион, свой народ и в красоты Италии и родной Флоренции, провозглашает себя одновременно итальянцем и евреем. В годы фашистской власти в Италии из произведений писателей-евреев, следовавших общей тенденции литературы этого периода с преобладанием в ней поверхностного эстетизма и склонности к эротизму, пользовались популярностью романы Анни Виванти-Чартрес (1868–1942) и Г. да Вероны (1881–1939), который, усвоив риторический напыщенный стиль Г. Д’Аннунцио, выступал с критикой буржуазных условностей, не основывая ее, однако, на серьезном анализе причин крушения моральных ценностей.

Влиянием не только в Италии, но и за ее пределами пользовались писатели и поэты, жившие в округе Триест. Ориентация на общеевропейскую литературу избавляла их от следования литературной моде. Из их среды более всего выделялись евреи Итало Свево, автор романов «Дряхлость» (1898), «Самопознание Дзено» (1923) и других, и поэт У. Саба (1883–1957). Свево анализирует несоответствие между не знающими границ стремлениями современного человека и ограниченностью средств их осуществления. Он часто использует реминисценции, внутренние монологи и психологический анализ, близко напоминающие приемы М. Пруста и Дж. Джойса, с которым дружил и долго поддерживал переписку. Свево иногда называли «итальянским Прустом».

У. Саба, один из ярчайших итальянских поэтов своего времени, в стихах-исповедях и прозаических воспоминаниях (глава «Евреи» в сборнике «Рикорди-Ракконти», 1956) иногда описывает события своей жизни среди евреев Триеста, приводит эпизоды из биографии Ш. Д. Луццатто — предка матери.

Катастрофа и ее последствия внесли заметные перемены в идеологические позиции многих еврейских писателей и поэтов Италии. Еврейская тема в их произведениях из идеологической проблемы превратилась в реальное личное переживание.

Еврейское общество составляет фон большинства произведений Дж. Бассани. В романе «Сад Финци Контини» (1962) особенно метко даны описание и глубокий психологический анализ жизни евреев провинциального итальянского городка перед началом Второй мировой войны. Герои Бассани придерживаются старых, благородных традиций и не имеют силы противостоять жестоким гонениям. О своем еврейском доме писала и Наталия Гинцбург. В «Семейных сказаниях» (1963) она возрождает свое детство в атмосфере родного дома, подчеркивая функцию слов и особенности семейного языка. Творчество Примо Леви относится к иному типу. В трех своих главных произведениях «Если это человек» (1947), «Передышка» (1963) и «Если не теперь, то когда?» (1981) он описывает трагическое время заключения в немецких концлагерях и мытарства скитаний по России и странам Центральной Европы на пути к дому. Строй еврейской жизни и еврейскую солидарность П. Леви возводит в масштаб универсальных ценностей, благодаря которым человеческие чувства и взаимопонимание уничтожают пропасть между народами различной культуры и разными по характеру. В то же время произведения А. Моравиа и Карло Леви лишены каких бы то ни было намеков на их еврейское происхождение; они идентифицируют себя с левым течением европейской литературы, зародившимся еще в довоенное время. Герои Моравиа отражают отчуждение человека в современном обществе, как и в отношениях между полами. Наиболее известный роман К. Леви «Христос остановился в Эболи» (1945) описывает запустение отсталых районов Южной Италии, куда он был сослан фашистами.

Как до, так и после Второй мировой войны, еврейские исследователи вносили важный вклад в литературную критику. Историк литературы и критик А. Момильяно (1883–1952) обращал внимание на тончайшие нюансы поэзии и с глубокой психологической проницательностью подходил к оценке мотивации героев. Э. Леви (1876–1966) писал очерки, посвященные итальянской драме, а также И. Зангвилу, Итало Свево и другим еврейским писателям. Дж. Дебенедетти (1901–67) защищал идейность в литературе и порвал с эстетическими принципами Б. Кроче. Он оставил волнующий документ «16 октября 1943», посвященный депортации римских евреев в немецкие концлагеря. Как глубокий исследователь итальянской литературы 18–19 вв. проявил себя Марио Фубини (1900–1977).

Уведомление: Предварительной основой данной статьи была статья ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА в ЭЕЭ