Шагал, Марк (ЭЕЭ)

Вы находитесь на сайте "Архив статей из ЭЕЭ и статей на еврейские темы из Википедии"

Статья импортирована из Электронной Еврейской Энциклопедии
и (возможно) должна быть консолидирована с одной из нижеследующих, уже имеющихся статьей:  or Шагал or Шагал, Йосеф or Шагал, Марк or Шагал, Марк Захарович



Источник:

Тип статьи: Регулярная статья

Шагал, Марк М. Шагал (в центре) среди преподавателей Школы искусств и ремесел Бецалель. Иерусалим

Шагал, Марк (еврейское имя Моше) Захарович (Chagall, Marc; 1887, Лиозно, Витебская губерния, ныне Белоруссия, – 1985, Сен-Поль-де-Ванс, Франция), график, живописец, сценограф; один из крупнейших художников 20 века. Вырос в религиозной хасидской (см. Хасидизм) семье, был старшим из девяти детей. Настоящая фамилия семьи — Сегал; по воспоминаниям Шагала, ее изменил на «Шагал» отец художника. В детстве Шагал учился в хедере. В 1906 г. он поступил в Школу рисования и живописи И. Пэна в Витебске, одновременно работал ретушером в фотоателье. В 1907 г. уехал в Петербург, получил временное разрешение на пребывание там и поступил в возглавляемую Н. Рерихом Рисовальную школу Императорского общества поощрения художеств. Работал гувернером в семье адвоката ради заработка и учеником в мастерской вывесок — для получения удостоверения ремесленника, которое давало право на проживание в столице. В 1908 г. Шагал перешел в художественную школу Е. Н. Званцевой, где учился у Л. Бакста и М. Добужинского.

В 1910 г. Шагал впервые участвовал в выставке студенческих работ в редакции журнала «Аполлон». В том же году, благодаря члену Государственной думы М. Винаверу, купившему у него картины и назначившему ему денежное содержание на период обучения, Шагал уехал в Париж. Он снял мастерскую в знаменитом прибежище парижской богемы «Ла Рюш» («Улей»), где в те годы жили и работали многие молодые художники-авангардисты, преимущественно эмигранты: А. Модильяни, О. Цадкин, чуть позже — Х. Сутин и другие. Шагал быстро вошел в круг парижского литературно-художественного авангарда. В 1911–13 гг. его работы экспонировались в Осеннем салоне и Салоне Независимых в Париже, в галерее «Дер штурм» в Берлине. Кроме того, Шагал принимал участие в выставках художественных объединений в России («Мир искусства», 1912, Санкт-Петербург; «Ослиный хвост», 1912, Москва; «Мишень», 1913, Москва, и другие). В 1914 г. при содействии Г. Аполлинера в галерее «Дер штурм» состоялась первая персональная выставка Шагала. После ее открытия Шагал уехал в Витебск; в связи с начавшейся Первой мировой войной он не смог, как предполагал, вернуться в Париж и оставался в России до 1922 г.

В 1915 г. Шагал женился на Белле Розенфельд, дочери известного витебского ювелира, которая сыграла огромную роль в его жизни и творчестве; сам Шагал считал ее своей музой. Вскоре после свадьбы Шагал был призван в армию и направлен в Петроград, где занимался канцелярской работой, избежав отправки на фронт. Занимался живописью, поддерживал отношения с жившими в Петрограде художниками и поэтами, участвовал в выставках («Бубновый валет», 1916, Москва; «Весенняя выставка современной русской живописи», 1916, Петербург; «Выставка Еврейского общества поощрения художеств», 1916, Москва, и другие).

В 1917 г. Шагал снова уехал в Витебск. Как и многие другие художники, он с воодушевлением принял Октябрьскую революцию и активно включился в организацию новой культурной жизни России. В 1918 г. Шагал стал комиссаром искусств губернского отдела Наробраза Витебска и в том же году разработал проект грандиозного праздничного оформления улиц и площадей Витебска в связи с годовщиной Октябрьской революции. В начале 1919 г. организовал и возглавил Витебскую народную художественную школу, куда пригласил в качестве преподавателей И. Пэна, М. Добужинского, И. Пуни, Э. Лисицкого, К. Малевича и других художников. Однако вскоре между ним и Малевичем возникли принципиальные разногласия относительно задач искусства и методов преподавания; эти разногласия переросли в открытый конфликт, и в начале 1920 г. Шагал покинул школу и уехал в Москву, где до отъезда на Запад в 1922 г. работал в Еврейском камерном театре (см. ГОСЕТ), руководителем которого был А. Грановский. За эти годы Шагал оформил спектакль «Вечер Шалом Алейхема» по его одноактным пьесам «Агентн» («Агенты»), «Мазлтов!» («Поздравляем!») и выполнил несколько живописных панно для фойе театра. Шагал сотрудничал также с театром «Хабима», который в то время возглавлял Е. Вахтангов.

В 1921 г. Шагал преподавал живопись в еврейском сиротском доме-колонии беспризорников имени III Интернационала в Малаховке, недалеко от Москвы. Он продолжал участвовать в выставках (1-я Государственная свободная выставка произведений искусств, 1918, Петроград; 1-я Государственная выставка картин местных и московских художников, 1919, Витебск). В 1921–22 гг. принимал активное участие в еврейской художественной жизни — был членом Художественной секции Култур-лиге в Москве (совместная выставка с Н. Альтерманом и Д. Штеренбергом, организованная секцией, состоялась весной 1922 г. в Москве). Состоялись также две персональные выставки Шагала (1919 г., Петроград и 1921 г., Москва).

В 1922 г. Шагал окончательно решил покинуть Россию и уехал сначала в Каунас для устройства своей выставки, а затем в Берлин, где выполнил по заказу издателя П. Кассирера серию офортов и гравюр для автобиографической книги «Моя жизнь» (альбом гравюр без текста вышел в Берлине в 1923 г.; первое издание текста «Моя жизнь» появилось на идиш в журнале «Цукунфт», март–июнь 1925; текст книги «Моя жизнь», иллюстрированный ранними рисунками, издан в Париже в 1931 г.; на русском языке в переводе с французского, М., 1994).

В конце 1923 г. Шагал поселился в Париже, где познакомился со многими авангардистскими поэтами и художниками — П. Элюаром, А. Мальро, М. Эрнстом, а также с А. Волларом, меценатом и издателем, который заказал ему иллюстрации, в том числе к Библии. Начиная работать над библейскими рисунками, Шагал в 1931 г. отправился на Ближний Восток. По приглашению М. Дизенгофа Шагал посетил Эрец-Исраэль; во время поездки он много работал, написал значительное количество эскизов «библейских» пейзажей. Тогда же побывал в Египте. Шагал постоянно поддерживал тесные связи с еврейскими литераторами и деятелями национальной культуры. В 1924 г. участвовал в альманахе «Халястре», издававшемся П. Маркишем и другими (см. также У. Ц. Гринберг). В 1920–30-х гг. Шагал путешествовал в связи с персональными выставками (1922, Берлин; 1924, Брюссель и Париж; 1926, Нью-Йорк; 1930-е гг., Париж, Берлин, Кельн, Амстердам, Прага и другие), а также изучал классическое искусство. В 1933 г. в Базеле была открыта его ретроспективная выставка. В том же году в Мангейме по приказу Геббельса было устроено публичное сожжение работ Шагала, а в 1937–39 гг. его работы экспонировались на выставках «Дегенеративное искусство» в Мюнхене, Берлине, Гамбурге и других городах Германии. В 1937 г. Шагал принял французское гражданство. В начале Второй мировой войны в связи с оккупацией Франции Шагал с семьей уехал из Парижа на юг страны; в 1941 г. по приглашению Музея современного искусства переехал в Нью-Йорк. В Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе и других городах прошло много персональных и ретроспективных выставок Шагала. В 1942 г. Шагал оформил балет на музыку П. Чайковского «Алеко» в Мехико, в 1945 — «Жар-птицу» И. Стравинского в «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке. В 1944 г. скончалась жена Шагала Белла; ее мемуары «Горящие свечи» с иллюстрациями Шагала были изданы посмертно в 1946 г. В 1946 г. состоялась ретроспективная выставка Шагала в Нью-Йорке, а в 1947 г., впервые после войны, в Париже; за ней последовали выставки в Амстердаме, Лондоне и других европейских городах. В 1948 г. Шагал вернулся во Францию, поселился недалеко от Парижа (в 1952 г. женился на Валентине Бродской). В 1948 г. на 24-й Венецианской бьеннале Шагалу был присужден «Гран-при» за гравюру.

В 1951 г. Шагал посетил Израиль в связи с открытием его ретроспективной выставки в музее при школе Бецалель в Иерусалиме, побывал также в Тель-Авиве и Хайфе. Следующие поездки в Израиль состоялись в 1957, 1962, 1969, 1977 гг. Визит в 1969 г. был связан с открытием нового здания Кнесета, для которого Шагал спроектировал декоративные полы, ковры и настенные мозаики. (В 1977 г. Шагалу было присвоено звание почетного гражданина Иерусалима.)

С 1950-х гг. Шагал работал преимущественно как монументалист и график (см. о графике Шагала ниже); с 1950 г. начал работать в керамике, в 1951 г. сделал первые скульптурные работы, с 1957 г. занимался витражами, с 1964 г. — мозаикой и шпалерами. Шагал создал фрески для фойе театра «Уотергейт» в Лондоне (1949), керамическое панно «Переход через Красное море» и витражи для церкви в Асси (1957), витражи для соборов в Меце, Реймсе и Цюрихе (1958–60), витражи «Двенадцать колен Израилевых» для синагоги медицинского центра «Хадасса» в Иерусалиме (1960–62), плафон в «Гранд-опера» в Париже (1964), мозаичные панно для здания ООН (1964) и «Метрополитен-опера» (1966) в Нью-Йорке, и другие.

В 1967 г. в Лувре состоялась выставка произведений Шагала, объединенных в цикл «Библейские образы». В 1973 г. в Ницце был открыт заложенный в 1969 г. Национальный музей «Библейские образы Марка Шагала». В том же 1973 г. Шагал впервые после эмиграции посетил Россию (Ленинград и Москву), где к приезду художника была открыта выставка его литографий, а также были извлечены из запасников и отреставрированы настенные панно, выполненные в 1920 г. для фойе Еврейского камерного театра и считавшиеся утраченными. Шагал подтвердил подлинность панно, подписав их. С 1950-х гг. в крупнейших галереях и выставочных залах мира проходили выставки произведений Шагала, ретроспективные или посвященные какой-либо теме или жанру (1953, Турин и Вена; 1955, Ганновер; 1957, выставки графики — Базель, Париж; 1963, в нескольких городах Японии; 1969, 1970, 1977–78, 1984, Париж; 1984, Ницца, Рим, Базель, и другие). После смерти Шагала также состоялось много его выставок (1987, Москва; 1989, Токио; 1991, Франкфурт-на-Майне, Москва; 1992–93, Санкт-Петербург, Флоренция, Феррара, Нью-Йорк, Чикаго; 1993, Иерусалим, и другие). Произведения Шагала находятся в крупнейших музеях мира.

Живописная система Шагала формировалась под влиянием различных факторов, парадоксально и в то же время органично переосмысленных и образующих единое целое. Кроме русского искусства (включая иконопись и примитив) и французского искусства начала 20 в., одним из определяющих элементов этой системы является национальное еврейское самоощущение Шагала, неразрывно связанное для него с призванием. «Если бы я не был евреем, как я это понимаю, я не был бы художником или был бы совсем другим художником», — сформулировал он свою позицию в одном из эссе. От своего первого учителя И. Пэна Шагал воспринял представление о национальном художнике; национальный темперамент нашел выражение и в особенностях его образного строя. Уже в первых самостоятельных работах Шагала отчетливо проявляется визионерский характер его творчества: реальность, трансформированная фантазией художника, приобретает черты фантастического видения. Тем не менее, все ирреальные образы — скрипачи на крыше, зеленые коровы, головы, отделенные от туловищ, летающие в небе люди — не произвол безудержной фантазии, они содержат в себе четкую логику, конкретное «сообщение». Художественные приемы Шагала основаны на визуализации поговорок на идиш и воплощении образов еврейского фольклора. Шагал вносит элементы еврейской интерпретации даже в изображение христианских сюжетов («Святое семейство», 1910, Музей Шагала; «Посвящение Христу» /«Голгофа»/, 1912, Музей современного искусства, Нью-Йорк) — принцип, которому он остался верен до конца жизни.

В первые годы творчества местом действия его произведений является Витебск — улочка, площадь, дом («Мертвый», 1908, Центр Помпиду, Париж). В этот период в пейзажах Витебска, сценах из жизни общины присутствуют черты гротеска. Они напоминают театральные мизансцены, подчиненные точно выверенному ритму. Цветовая гамма ранних работ в основном построена на зеленых и коричневых тонах с присутствием фиолетового; формат картин приближается к квадрату («Шаббат», 1910, Музей Людвига, Кельн).

Первый период пребывания в Париже (1910–14, см. выше) сыграл важную роль в творчестве Шагала: художник соприкоснулся с новыми художественными направлениями, из которых кубизм и футуризм, бесспорно, оказали на него прямое влияние; в еще большей степени можно говорить о влиянии атмосферы художественного Парижа тех лет. Именно в эти годы и в последовавший затем «русский период» сложились основные принципы искусства Шагала, проходящие через все его творчество, определились постоянные символические типы и персонажи. Чисто кубистических, как и чисто футуристических произведений у Шагала немного, хотя они и встречаются на протяжении 1910-х гг. («Адам и Ева», 1912, Художественный музей, Сент-Луис, США). Стиль Шагала этого времени можно определить скорее как кубофутуристический, который был одним из важных направлений искусства еврейского авангарда в России. Резкие соотношения желтого, красного, синего, зеленого и фиолетового цветов составляют основу цветовой гаммы Шагала; они часто сочетаются с черным, иногда составляющим фон («Париж сквозь мое окно», 1913, Музей С. Гуггенхейма, Нью-Йорк; «Пьющий солдат», 1911, там же; «Любовная пара», 1913, Центр Помпиду, Париж). Основные темы этого периода — художник и искусство, с одной стороны, и фантастически-реальный еврейский мир, с другой («Посвящение Аполлинеру», 1911–12, Художественный музей Ван Аббе, Эйндховен; «Горящий дом», 1913, Музей С. Гуггенхейма, Нью-Йорк).

Последовавший затем «русский период» (1914–22) был временем обобщения накопленного опыта. Тематика и стилистика Шагала разнообразны — от этюдов Витебска и портретов близких до символических композиций («Мать на диване», 1914, частное собрание; «Лежащий поэт», 1915, галерея Тейт, Лондон; «Над городом», 1914–18, Третьяковская галерея, Москва); от поисков в области пространственных форм («Кубистический пейзаж», 1918; «Коллаж», 1921, обе — Центр Помпиду, Париж) до работ, где главную роль играет символика цвета, в которой чувствуется влияние еврейской традиции и впечатления от произведений древнерусского искусства («Еврей в красном», 1916, Третьяковская галерея, Москва). Особенно отчетливо авангардная направленность проявилась в графике тех лет («Движение», 1921, тушь, Центр Помпиду, Париж) и в произведениях, связанных с театром: в панно «Еврейский театр» (1920, Третьяковская галерея, Москва) разработана сложная символика, включающая элементы еврейской традиции, зашифрованные комментарии к театральным закулисным событиям, декларацию Шагала о задачах еврейского театра, и т. д.

Первые годы после возвращения в Париж были самыми спокойными в жизни и творчестве Шагала. Казалось, художник подводил итоги своей жизни; он, в частности, работал над иллюстрированной автобиографической книгой.

Почти до конца 1920-х гг. Шагал занимался в основном графикой — книжными иллюстрациями к «Мертвым душам» Н. Гоголя (1923–27, опубликовано в 1948 г.) и «Басням» Ж. Лафонтена (1926–30, опубликовано в 1952 г.). Эти иллюстрации наименее «еврейские» во всем творчестве Шагала; в них чувствуется увлеченность старым европейским искусством, которая проявляется во всем: другие, по сравнению с прежними работами, типажи, другая иконография, обнаженные фигуры; меняется сам характер графики. В иллюстрациях к «Дафнису и Хлое» Лонга Шагал вернулся к более характерной для себя манере.

В эти годы Шагал продолжал заниматься живописью, писал много натурных этюдов («Ида у окна», 1924, Городской музей, Амстердам). Его палитра высветлилась и стала более пестрой, композиции изобиловали подробностями. Шагал вернулся к своим старым произведениям, создавая вариации на их темы («Читающий», 1923–26, Художественный музей, Базель; «День рождения», 1923, Музей С. Гуггенхейма, Нью-Йорк).

Следующие десятилетия были наполнены драматическими историческими событиями; кроме того, Шагал перенес личную трагедию — смерть жены в 1944 г. Элегическое настроение, свойственное ранним работам Шагала, особенно «русского периода», сменилось предчувствием трагедии, которая вскоре разразилась («Время — река без берегов», 1930–39, Музей современного искусства, Нью-Йорк).

В 1931 г. Шагал создал по заказу А. Воллара 39 гуашей — иллюстраций к Библии, в которых отчетливо видны изменения образного строя: Шагал отказался от реминисценций темы «штетла» (см. Местечко), его пейзажи монументальны, а образы патриархов вызывают в памяти портреты старцев Рембрандта.

В конце 1930-х гг. ощущение надвигающейся Катастрофы нашло выражение в «Распятиях» («Белое распятие», 1938, Институт искусства, Чикаго; «Мученик», 1940, собрание семьи). Композиция и цветовая гамма этих работ восходит к русской иконе, но Иисус изображается в таллите, а все атрибуты картины связаны с иудаизмом (свитки Торы, менора); ландшафт и персонажи возвращают зрителя к Витебску и хасидам. Но трагедия не замкнута в локальных рамках: повторяющиеся мотивы — огонь, бегство, атрибуты галута — определяют всемирный масштаб еврейской Катастрофы. Образ распятого Иисуса, который ассоциируется в современном мире с темой мученичества, становится для Шагала новым символом — переживающего смертные муки еврейства.

В позднем творчестве Шагала преобладает религиозная тематика. Выполненные в 1950–60-х гг. 17 больших полотен, вошедших в цикл «Библейские образы», отчасти основывались на более ранних работах Шагала («Рай», «Авраам и три ангела», «Песнь Песней», все — Музей «Библейские образы Шагала», Ницца). Живописи Шагала позднего периода, связанной с библейской тематикой, присущи экспрессия и трагизм («Моисей, разбивающий скрижали», Музей Вальраф-Рихарц, Кельн).

Монументальные работы Шагала как на религиозные темы, так и посвященные театру, стилистически близки к «Библейским образам», но специфика техники — светоносность витражей, тусклое мерцание мозаики, глубокие тона ковров — давала художнику дополнительные возможности. Кроме того, символика, которая всегда играла большую роль в произведениях Шагала, была особенно тщательно продумана в монументальных произведениях художника на религиозные темы. Так, само расположение витражей в синагоге Хадассы — четыре группы по три витража в каждой — продиктовано расположением двенадцати колен Израилевых вокруг Скинии завета на привале в Синайской пустыне, а цвета, использованные в витражах, определяются цветами 12 камней (по числу колен), украшавших одежду первосвященника.

Живопись Шагала 1970–80-х гг. включает также лирические произведения, возвращающие художника в прошлое — к образу местечка, к воспоминаниям о близких («Отдых», 1975; «Невеста с букетом», 1977, обе — галерея П. Матисса, Нью-Йорк). Выполненные маслом, они напоминают пастели — размытые контуры, разноцветное марево создают ощущение призрачного видения-миража.

На протяжении всей жизни Шагал писал стихи, в начале на идиш и на русском языке, а затем и на французском. Лирика Шагала пронизана еврейскими мотивами, в ней можно найти отклики на трагические события еврейской истории — например, поэма «Памяти еврейских художников — жертв Катастрофы». Многие стихи Шагала являются своеобразным ключом для понимания его живописи. (Подборка стихотворений Шагала — в переводах с идиш и написанных по-русски — опубликована в сборнике М. Шагал. «Ангел над крышами. Стихи, проза, статьи, письма», М., 1989).

Шагал не оставил после себя школы, он был единственным в своем роде — великий еврейский художник, органично соединивший в творчестве художественный язык 20 в. с мироощущением хасида, который ощущает святость повседневности и считает чудо естественной и непременной частью жизни.

Примечание: В ЭЕЭ ГОТОВИТСЯ К ПУБЛИКАЦИИ ОБНОВЛЕННАЯ ВЕРСИЯ СТАТЬИ (по состоянию на январь 2012 г.)

Уведомление: Предварительной основой данной статьи была статья ШАГАЛ Марк в ЭЕЭ