Притча (еврейский аспект)
Вы находитесь на сайте "Архив статей из ЭЕЭ и статей на еврейские темы из Википедии"
MyBot (Обсуждение | вклад) (Новая страница: «{{ElevenImported}}{{Остатье\ЭЕЭ
|ТИП СТАТЬИ=1
|СУПЕРВАЙЗЕР=
|КАЧЕСТВО=
|УРОВЕНЬ=
|НАЗВАНИЕ=
|ПОДЗА…») |
Марк (Обсуждение | вклад) |
||
| Строка 25: | Строка 25: | ||
| - | '''Притча''' (מָשָׁל, машал) | + | '''Притча''' (מָשָׁל, машал). |
| - | Собственно притча представлена в Библии рассказом пророка [[Натан|Натана]] о богаче, присвоившем единственную овцу бедняка — здесь аллегорически изображен проступок царя [[Давид|Давида]], отнявшего у Урии его жену [[Бат-Шева|Бат-Шеву]] (II Сам. 12:1–10). Другие примеры библейских притч — рассказ женщины из Ткоа, подосланной [[Иоав|Иоавом]] к Давиду с целью убедить его разрешить [[Авшалом|Авшалому]] вернуться в Иерусалим (II Сам. 14:5–17), аллегория [[Исайя|Исайи]] о винограднике, обманувшем ожидания хозяина так же, как Израиль не оправдывает надежды своего Бога (Ис. 5:1–6), и др. Талмудическая литература широко использует притчу; законоучители видели в ней средство «осветить слова Господа» (Песнь Р. 1:8). Центральная фигура талмудической притчи — царь; притча обычно начинается словами: «пример царя, который...» или просто «о царе». Характерным образцом талмудической притчи служит ответ рабби Иехуды римскому императору, якобы сказавшему ему, что после смерти душа и тело, обвиняя друг друга, могут снять с себя ответственность за совершенные в этой жизни грехи. На это рабби Иехуда ответил рассказом о двух сторожах царского сада — хромом и слепом, которые крали плоды, а когда их привлекли к ответу, оправдывались — один — своей слепотой, другой — своей хромотой; царь посадил хромого на плечи слепому и таким образом разоблачил их хитрость; так и Бог, соединив тело с душой, будет судить их вместе (Санх. 91а). (Эта притча через [[Отцы Церкви|отцов церкви]] перешла в древнерусскую литературу, где широко использовалась.) Притча служит важным элементом [[Аггада|Аггады]] и [[Мидраш|Мидраша]] и до сих пор применяется в [[Проповедь|проповедях]] (см. также [[Гомилетическая Литература|Гомилетическая литература]]). Особенно характерны в этом отношении сочинения рабби [[Нахман Из Брацлава|Нахмана из Брацлава]]. Многие талмудические притчи в той или иной форме встречаются в [[Новый Завет|Новом завете]]. Многие еврейские философы и моралисты средневековья ([[Ибн Пакуда Бахья Бен Иосеф|Бахья Ибн Пакуда]], [[Иехуда hа-Леви|Иехуда hа-Леви]] и др.) в своих трудах часто пользовались притчами. | + | == Понятие "Притча" == |
| + | В Библии машал обозначает иносказание, включая пословицу, афоризм, [[Аллегория|аллегорию]], басню и т. п.; в талмудической литературе (см. [[Талмуд]]) этот термин употребляется в более узком значении моральной аллегории и обозначает как собственно притчу, так и басню. | ||
| + | == Библия == | ||
| + | |||
| + | Собственно притча представлена в Библии рассказом пророка [[Натан|Натана]] о богаче, присвоившем единственную овцу бедняка — здесь аллегорически изображен проступок царя [[Давид|Давида]], отнявшего у Урии его жену [[Бат-Шева|Бат-Шеву]] (II Сам. 12:1–10). | ||
| + | |||
| + | Другие примеры библейских притч — рассказ женщины из Ткоа, подосланной [[Иоав|Иоавом]] к Давиду с целью убедить его разрешить [[Авшалом|Авшалому]] вернуться в Иерусалим (II Сам. 14:5–17), аллегория [[Исайя|Исайи]] о винограднике, обманувшем ожидания хозяина так же, как Израиль не оправдывает надежды своего Бога (Ис. 5:1–6), и др. Талмудическая литература широко использует притчу; законоучители видели в ней средство «осветить слова Господа» (Песнь Р. 1:8). Центральная фигура талмудической притчи — царь; притча обычно начинается словами: «пример царя, который...» или просто «о царе». Характерным образцом талмудической притчи служит ответ рабби Иехуды римскому императору, якобы сказавшему ему, что после смерти душа и тело, обвиняя друг друга, могут снять с себя ответственность за совершенные в этой жизни грехи. На это рабби Иехуда ответил рассказом о двух сторожах царского сада — хромом и слепом, которые крали плоды, а когда их привлекли к ответу, оправдывались — один — своей слепотой, другой — своей хромотой; царь посадил хромого на плечи слепому и таким образом разоблачил их хитрость; так и Бог, соединив тело с душой, будет судить их вместе (Санх. 91а). (Эта притча через [[Отцы Церкви|отцов церкви]] перешла в древнерусскую литературу, где широко использовалась.) Притча служит важным элементом [[Аггада|Аггады]] и [[Мидраш|Мидраша]] и до сих пор применяется в [[Проповедь|проповедях]] (см. также [[Гомилетическая Литература|Гомилетическая литература]]). Особенно характерны в этом отношении сочинения рабби [[Нахман Из Брацлава|Нахмана из Брацлава]]. Многие талмудические притчи в той или иной форме встречаются в [[Новый Завет|Новом завете]]. Многие еврейские философы и моралисты средневековья ([[Ибн Пакуда Бахья Бен Иосеф|Бахья Ибн Пакуда]], [[Иехуда hа-Леви|Иехуда hа-Леви]] и др.) в своих трудах часто пользовались притчами. | ||
Библейская басня — один из древнейших в мировой литературе образцов этого жанра; она отличается от индийской и греческой басни тем, что прибегает к образам не животных, а растений, повествуя, например, об избрании деревьями себе царя (Суд. 9:8–15) или о сватовстве терновника к дочери ливанского кедра (II Ц. 14:9–10). Возможно, фраза о том, что царь [[Соломон]] говорил о деревьях и животных (I Ц. 5:13 [русский перевод 4:33]), имеет в виду сочинение им басен. В отличие от библейской, талмудическая басня пользуется образами животных, а ее сюжеты обнаруживают сходство с индийской и греческой басней. Многие законоучители славились как знатоки басен. Так, о рабби [[Иоханан Бен Заккай|Иоханане бен Заккае]] рассказывается, что он знал великое множество басен, в частности, басни о лисице (Сук. 28а); рабби [[Меир]] знал 300 таких басен (Санх. 38б–39б); рабби [[Акива]] ответил басней о лисице и рыбах Паппосу бен Иехуде, предостерегавшему его, что изучение [[Тора|Торы]] запрещено римлянами (Бр. 61б) и т. п. | Библейская басня — один из древнейших в мировой литературе образцов этого жанра; она отличается от индийской и греческой басни тем, что прибегает к образам не животных, а растений, повествуя, например, об избрании деревьями себе царя (Суд. 9:8–15) или о сватовстве терновника к дочери ливанского кедра (II Ц. 14:9–10). Возможно, фраза о том, что царь [[Соломон]] говорил о деревьях и животных (I Ц. 5:13 [русский перевод 4:33]), имеет в виду сочинение им басен. В отличие от библейской, талмудическая басня пользуется образами животных, а ее сюжеты обнаруживают сходство с индийской и греческой басней. Многие законоучители славились как знатоки басен. Так, о рабби [[Иоханан Бен Заккай|Иоханане бен Заккае]] рассказывается, что он знал великое множество басен, в частности, басни о лисице (Сук. 28а); рабби [[Меир]] знал 300 таких басен (Санх. 38б–39б); рабби [[Акива]] ответил басней о лисице и рыбах Паппосу бен Иехуде, предостерегавшему его, что изучение [[Тора|Торы]] запрещено римлянами (Бр. 61б) и т. п. | ||
Версия 12:43, 9 сентября 2012
Эта статья была импортирована из Электронной Еврейской Энциклопедии
и еще не обработана
Источник:  |
||||||||
|
||||||||
Притча (מָשָׁל, машал).
Понятие "Притча"
В Библии машал обозначает иносказание, включая пословицу, афоризм, аллегорию, басню и т. п.; в талмудической литературе (см. Талмуд) этот термин употребляется в более узком значении моральной аллегории и обозначает как собственно притчу, так и басню.
Библия
Собственно притча представлена в Библии рассказом пророка Натана о богаче, присвоившем единственную овцу бедняка — здесь аллегорически изображен проступок царя Давида, отнявшего у Урии его жену Бат-Шеву (II Сам. 12:1–10).
Другие примеры библейских притч — рассказ женщины из Ткоа, подосланной Иоавом к Давиду с целью убедить его разрешить Авшалому вернуться в Иерусалим (II Сам. 14:5–17), аллегория Исайи о винограднике, обманувшем ожидания хозяина так же, как Израиль не оправдывает надежды своего Бога (Ис. 5:1–6), и др. Талмудическая литература широко использует притчу; законоучители видели в ней средство «осветить слова Господа» (Песнь Р. 1:8). Центральная фигура талмудической притчи — царь; притча обычно начинается словами: «пример царя, который...» или просто «о царе». Характерным образцом талмудической притчи служит ответ рабби Иехуды римскому императору, якобы сказавшему ему, что после смерти душа и тело, обвиняя друг друга, могут снять с себя ответственность за совершенные в этой жизни грехи. На это рабби Иехуда ответил рассказом о двух сторожах царского сада — хромом и слепом, которые крали плоды, а когда их привлекли к ответу, оправдывались — один — своей слепотой, другой — своей хромотой; царь посадил хромого на плечи слепому и таким образом разоблачил их хитрость; так и Бог, соединив тело с душой, будет судить их вместе (Санх. 91а). (Эта притча через отцов церкви перешла в древнерусскую литературу, где широко использовалась.) Притча служит важным элементом Аггады и Мидраша и до сих пор применяется в проповедях (см. также Гомилетическая литература). Особенно характерны в этом отношении сочинения рабби Нахмана из Брацлава. Многие талмудические притчи в той или иной форме встречаются в Новом завете. Многие еврейские философы и моралисты средневековья (Бахья Ибн Пакуда, Иехуда hа-Леви и др.) в своих трудах часто пользовались притчами.
Библейская басня — один из древнейших в мировой литературе образцов этого жанра; она отличается от индийской и греческой басни тем, что прибегает к образам не животных, а растений, повествуя, например, об избрании деревьями себе царя (Суд. 9:8–15) или о сватовстве терновника к дочери ливанского кедра (II Ц. 14:9–10). Возможно, фраза о том, что царь Соломон говорил о деревьях и животных (I Ц. 5:13 [русский перевод 4:33]), имеет в виду сочинение им басен. В отличие от библейской, талмудическая басня пользуется образами животных, а ее сюжеты обнаруживают сходство с индийской и греческой басней. Многие законоучители славились как знатоки басен. Так, о рабби Иоханане бен Заккае рассказывается, что он знал великое множество басен, в частности, басни о лисице (Сук. 28а); рабби Меир знал 300 таких басен (Санх. 38б–39б); рабби Акива ответил басней о лисице и рыбах Паппосу бен Иехуде, предостерегавшему его, что изучение Торы запрещено римлянами (Бр. 61б) и т. п.
О развитии жанра басни в средние века см. Еврейская литература средних веков и Возрождения. Развлекательная, нравоучительная и юмористическая литература позднего средневековья.
В новое время наиболее значительным еврейским баснописцем был И. Л. Гордон, широко использовавший в своих стихотворных баснях на иврите («Мишлей Иехуда» — «Басни Иехуды», 1859) сюжеты Эзопа, Лафонтена и Крылова, а также сказания из Аггады. См. также Фольклор, Хасидизм.
