Рот, Йозеф
Вы находитесь на сайте "Архив статей из ЭЕЭ и статей на еврейские темы из Википедии"
(Новая страница: «{{ElevenConsolidate| or Рот, Джулиан or Рот, Леон or Рот, Сесиль or Рот, Филип or Рот, Хенри}}{{Ос…»)
Следующая правка →
Версия 14:07, 18 ноября 2011
Статья импортирована из Электронной Еврейской Энциклопедии
и (возможно) должна быть консолидирована с одной из нижеследующих, уже имеющихся статьей: or Рот, Джулиан or Рот, Леон or Рот, Сесиль or Рот, Филип or Рот, Хенри
Источник:  |
||||||||
|
||||||||
Рот, Йозеф (Roth, Joseph; 1894, возле Брод, Галиция, – 1939, Париж), австрийский писатель и журналист. Биографические данные о Роте, основанные на его собственных рассказах, скудны и не вполне надежны. Рота воспитывала мать-еврейка. Отец его (по некоторым сведениям австриец, чиновник или офицер) еще до рождения сына заболел психически и не жил с семьей. После окончания средней школы во Львове Рот изучал немецкую историю и литературу в Венском университете (1914–16). В 1916 г. поступил добровольцем в австрийскую армию, стал офицером, попал в плен к русским (достоверность этих сведений оспаривается). Демобилизован в 1918 г. В 1919 г. начал журналистскую работу для венской газеты «Нойе таг». В 1920 г. переехал в Берлин, где сотрудничал в нескольких левых и либеральных газетах, стал одним из ведущих публицистов своего времени и приобрел славу блестящего стилиста. В 1925–28 гг. Рот писал для газеты «Франкфуртер цайтунг», много путешествовал по Европе, постоянно жил в отелях. Ранние статьи Рота отражают его социалистические симпатии; они содержат острую критику общественного строя Веймарской республики и германского милитаризма. С этими статьями тематически связан первый роман Рота «Сплетенная сеть» (1923 г., газета «Арбайтерцайтунг»; отдельное издание 1967 г.). В романе выведен тип отчаявшегося мелкого буржуа, которого мечты о власти влекут в лагерь крайней реакции. Романы Рота «Отель Савой» (1924 г.; русский перевод 1925 г.) и «Бунт» (1924 г.; в русском переводе «Мятеж», 1925 г.) повествуют о судьбах вернувшихся домой участников Первой мировой войны, которые пытаются найти свое место в изменившемся мире, утратившем традиционные ценности и породившем новые формы несправедливости. Острое чувство бесприютности пронизывает и роман «Бегство без конца» (1927). Фальшивый оптимизм военного и послевоенного времени разоблачается в романе «Циппер и его отец» (1927 г.; в русском переводе «Циппер и сын», 1929 г.). О бедах, выпавших на долю военного поколения, повествует и роман «Справа и слева» (1929).
В 1926 г. Рот в качестве корреспондента «Франкфуртер цайтунг» посетил Советскую Россию. Свои впечатления от поездки Рот изложил в серии статей (17 частей), где советская действительность подвергнута критической оценке. Отказавшись от идеалов социализма, Рот обратился к консерватизму христианско-гуманистического толка. Эта новая ориентация отразилась уже в написанном между 1927 г. и 1929 г., но опубликованном лишь посмертно фрагменте романа «Немой пророк» (1966), в котором выражено предчувствие наступления эпохи сталинского тоталитаризма.
В большом эссе «Евреи в странствиях» (1927) Рот с глубокой симпатией и пониманием говорит о судьбе еврейства Восточной Европы. Широкую известность Роту принес роман «Иов» (1930) — современная аналогия библейскому рассказу и одновременно реалистическое повествование о трагической судьбе евреев Восточной Европы во время и после Первой мировой войны, легенда о благочестии простого человека, галицийского меламеда, об утрате и новом обретении им веры в справедливость Бога.
В своем самом известном романе «Марш Радецкого» (1932) Рот описал историю нескольких поколений австрийской офицерской семьи славянского происхождения. Роман пронизан ностальгией по временам Австро-Венгерской империи. В наднациональном имперском идеале Рот усматривал противоядие разрушительному немецкому национализму. Роман «Могила капуцинов» (1938) — продолжение романа «Марш Радецкого» — доведен до момента захвата Австрии гитлеровской Германией.
После прихода нацистов к власти в Германии (1933) Рот эмигрировал в Париж, где провел остаток жизни в нужде, особенно после его разлуки с психически больной женой. В состоянии депрессии Рот злоупотреблял алкоголем, усматривая в этом медленное самоубийство. Рот беспощадно разоблачал нацизм, выступая за восстановление Габсбургской монархии в тщетной надежде, что она сможет предотвратить грозящий аншлюс. В произведениях этого периода ощущается влияние русского психологического романа. В романах «Тарабас. Гость на этой земле» (1934), «Исповедь убийцы» (1936), «Ложный вес» (1937), образы которых почерпнуты из той славянской пограничной среды, которую Рот знал с детства, заметно растущее внимание автора к религиозным темам вины, раскаяния и прощения. Христианские мотивы звучат в лирической повести о триумфальном возвращении и конечном поражении Наполеона I «Баллада о Ста днях» (1936) и особенно — в своеобразном рассказе-автопортрете «Легенда о святом пьянице» (1939). В последнем своем романе «История тысяча второй ночи» (1939) Рот с печальной иронией изобразил моральные пороки любимой им старой Вены.
Подчеркивая свою верность австрийским традициям, Рот всячески афишировал свой католицизм, хотя достоверно неизвестно, был ли он крещен. Умер Рот в больнице для бедных и был похоронен по католическому обряду, хотя эта церемония была объявлена «предположительной» ввиду отсутствия свидетельств о его крещении и конфирмации.
Ранние романы Рота тяготеют к документальной прозе течения «новая вещественность» в немецкой литературе; позднее Рот испытал влияние венских импрессионистов (Г. фон Гофмансталь, А. Шницлер). Возрождение интереса к творчеству Рота связано с публикацией его произведений Г. Кестеном («Сочинения», тт. 1–3, 1956; «Письма 1911–1939», 1970), принесшей Роту запоздалую славу одного из выдающихся австрийских писателей. Исследователи отмечают в личности Рота сочетание сознания своего еврейского происхождения (от которого Рот никогда не отрекался) с преклонением перед ушедшей в прошлое Австро-Венгерской империей, в которой бездомный и гонимый еврей пытался найти утраченную родину. Й. Рот. Архив Института имени Лео Бека. Нью-Йорк.
