Голдман, Эмма

Вы находитесь на сайте "Архив статей из ЭЕЭ и статей на еврейские темы из Википедии"

Версия 17:36, 21 октября 2011

Э́мма Го́лдман (англ. Emma Goldman, 27 июня 1869, Ковно — 14 мая 1940, Торонто), известная также как Красная Эмма — общественный деятель и литератор.

Биография

Эмма Голдман родилась в мелкобуржуазной еврейской семье в Ковно (современный Каунас, Литва), где её семья содержала небольшую гостиницу. Получила традиционное еврейское воспитание, но с детства бунтовала против его принципов. Вопреки воле отца, считавшего, что девочкам образование не обязательно, стремилась к знаниям, увлекалась чтением, особенно идеями Н. Чернышевского. Когда ей было 13 лет, семья переехала в Санкт-Петербург. Это был период политических репрессий, последовавших после гибели от рук террористов императора Александра II. В те годы революционные настроения были весьма популярны в среде молодежи. Не избежала этого увлечения и Эмма.

В 17 лет Эмма вместе со своей старшей сестрой Еленой эмигрировала в США, где в Рочестере, штат Нью-Йорк, начала работать на текстильной фабрике. В 1887 году Эмма вышла замуж за фабричного рабочего Джекоба Кершнера и получила американское гражданство. Известия о повешении четырёх анархистов, участвовавших в бунте на Хеймаркет в Чикаго, подтолкнули Эмму к присоединению к американскому анархистскому движению. Она развелась с мужем, рассталась с сестрой и переехала в Нью-Хейвен, штат Коннектикут, а затем — в Нью-Йорк. В этот период на неё большое влияние оказали речи анархиста, политического эмигранта из Германии Иоганна Моста, защищавшего правомерность насилия для достижения политических и социальных целей.

В Нью-Йорке она посвятила себя общественной деятельности, с успехом выступала перед рабочими, сначала на идиш, затем также на немецком и английском языках. Первые речи Голдман были посвящены борьбе за сокращение рабочего дня, но впоследствии основное место в ее ярких выступлениях заняли вопросы свободы слова, свободы личности, в том числе права на свободную любовь как для мужчин, так и для женщин, на применение противозачаточных средств. Последнее принесло ей скандальную известность даже среди феминисток. Большинство из них не разделяло радикальных взглядов Голдман на институт брака, на воспитание девушек и на ее убежденность в том, что избирательное право само по себе не обеспечит женщинам равенства в обществе.

В Нью-Йорке Эмма познакомилась с Александром Беркманом, являвшимся важнейшей фигурой анархистского движения в США в тот период. Они сначала стали любовниками, а затем оставались друзьями до самой смерти Беркмана в 1936 г. Вдохновлённые теориями Иоганна Моста, они начали планировать прямые действия, необходимые для целей революции. Голдман и Беркман принимали участие в событиях вокруг стачки в Хоумстеде, где рабочие захватили завод и изгнали администрацию, после чего детективы Пинкертона силой выгнали их с завода (несколько человек погибло). Беркман спланировал и осуществил покушение на управляющего заводом Генри Клея Фрика. Беркман был схвачен и осужден на 22 года тюремного заключения. В ходе расследования власти, уверенные в участии Голдман в заговоре, так и не смогли этого доказать. Эмма активно боролась за досрочное освобождение Беркмана и добилась того, что он вышел из тюрьмы в 1906 году, отсидев лишь 14 лет.

После освобождения Беркмана из тюрьмы, они вместе с Голдман издавали ежемесячный журнал «Mother Earth» («Мать-земля», 1906–1918), в котором разоблачались несправедливость и безнравственность американского общества, а также «национальный атавизм». Голдман комментировала текущие события с точки зрения анархо-феминизма. Журнал призывал сделать Землю «домом для всех людей». В журнале публиковались работы видных анархистов, а также Льва Толстого и Ницше, взгляды которых оказали существенное влияние на Голдман. Благодаря лекциям и журналу Голдман стала одним из признанных лидеров американских анархистов.

В 1893 году Голдман много разъезжала по стране с выступлениями в поддержку левого движения и в том же году она была впервые арестована и помещена в тюрьму Блэквелл-Айленд за призывы к экспроприации, озвученные ею перед безработными (Требуйте работы! Если вам не дают работы — требуйте хлеба! Если вам не дают хлеба — возьмите его сами!), что было истолковано как призыв к мятежу, и суд Нью-Йорка, поверив одному свидетелю обвинения и отклонив показания двенадцати свидетелей защиты, осудил Эмму на один год тюрьмы.

Второй раз Эмма вместе с девятью соратниками была арестована 10 сентября 1910 г. по обвинению за участие в подготовке покушения на президента США Уильяма Мак-Кинли — несколькими днями ранее (6 сентября) сын польских эмигрантов Леон Чолгош смертельно ранил МакКинли на открытии Всеамериканской выставки. За несколько недель до покушения Чолгош встречался с Голдман и обсуждал с ней теоретические проблемы анархизма. Участие Эммы в планировании покушения не было доказано, и 24 сентября она была освобождена из тюрьмы.

В 1910-х гг. Голдман выступала в городах США с лекциями, пропагандирующими анархизм. Исходя из своих анархистско-феминистских взглядов, в этих же лекциям она высказывалась против института брака и призывала женщин к раскрепощённости, т.е. "свободной любви".

В 1914 году она принимала участие в протестах анархистов против Джона Рокфеллера, которые были разогнаны полицией. Беркман и четверо его товарищей решили отомстить Рокфеллеру, взорвав его виллу в Территауне, штат Нью-Йорк. Бомбу собирали в квартире Голдман, и 4 июля 1914 г. бомба самопроизвольно взорвалась, уничтожив троих заговорщиков, находившихся в квартире, и ранив несколько соседей. Неизвестно, знала ли Эмма про эту бомбу, но в следующем году она рассталась с Беркманом, который уехал в Сан-Франциско, где основал собственный революционный журнал «Взрыв».

11 февраля 1916 года Эмма вновь была арестована. На этот раз — за распространение литературы о контроле над рождаемостью (Голдман считала аборты трагическим следствием тяжёлого социального положения женщин). В тюрьме она познакомилась с Габриэлой Сегатой Антолини, последовательницей Луиджи Галлеани, которая попала в тюрьму за категорический отказ от сотрудничества со следствием, расследовавшим арест Галлеани с грузом динамита. Габриэла провела в тюрьме четырнадцать месяцев, после чего была депортирована.

Следующий арест Голдман произошёл в 1917 г.: в соответствии с Законом о шпионаже 1917 г. она была арестована за деятельность по созданию «Лиги против призыва» и иные действия, способствующие уклонению граждан от призыва на военную службу. Голдман была признана виновной и осуждена на два года тюремного заключения.

Когда она вышла из тюрьмы, в США развернулась кампания, известная как Рейды Палмера. В ходе этой кампании было возбуждено дело о депортации Голдман: она подлежала депортации в соответствии с законами об анархизме и о подстрекательстве к мятежу, а также как иностранка, два или более раз привлекавшаяся к уголовной ответственности. В ходе процесса обвинение представлял Эдгар Гувер лично. Гувер охарактеризовал Эмму Голдман как одного из самых опасных анархистов Америки.

В конце 1919 г. Голдман, Александр Беркман и большая группа других депортированных из числа уроженцев бывшей Российской империи были посажены на пароход («советский ковчег») и отправлены в Советскую Россию. После октябрьского переворота Голдман выражала горячую симпатию к Советской России, но почти три года, проведенные там, и особенно подавление Кронштадтского восстания привели к полному разочарованию в советском режиме. С Беркманом они разъезжали по многим областям европейской части России, охваченным гражданской войной. В Гуляйполе состоялась их встреча с Нестором Ивановичем Махно.

В 1921 г. Голдман и Беркман бежали из России, после чего Голдман жила в основном в Великобритании и Франции, где продолжала лекционную и литературную деятельность, отстаивая анархизм как идеологию, отвечающую природе человека; она обличала капиталистическую эксплуатацию, но также подавление личности при коммунистическом режиме. На идиш её воспоминания о пребывании в Советской России были опубликованы в газете «Дер Тог», Нью-Йорк, в ноябре 1923 г.^[1]

Голдман была непримиримым борцом против национал-социализма. В период гражданской войны в Испании она активно поддерживала антифашистов, в 1936 г. выступала с пламенными речами в Барселоне и пользовалась среди каталонских анархистов большим авторитетом. В последние годы жизни Голдман уделяла большое внимание вопросу о связи разных форм тоталитаризма, в том числе гитлеризма и сталинизма.

Голдман еще в ранней юности отошла от еврейской религии и демонстративно нарушала ее установления, например, устраивала пикники или танцевальные вечера в Йом-Киппур, однако не скрывала своего еврейства, выступала против проявлений антисемитизма, в том числе в Советском Союзе, считала, что своей деятельностью продолжает традиции борьбы за свободу человека, укорененные в еврейском духовном наследии.

Умерла Голдман в Торонто, во время лекционного турне. Американскими иммиграционными властями было дано разрешение на её захоронение в США, и она была похоронена в Форест-Парк, штат Иллинойс.

На могиле Эммы Голдман написано «Liberty will not descend to a people, a people must raise themselves to Liberty» («Свобода не снизойдёт на народ. Народ должен сам подняться к Свободе»).

Личный архив Э.Голдман хранится в Международном институте социальной истории в Амстердаме.

Примечания

Интересные факты

• «Красная Эмма» прославилась скандальным характером своих выступлений:

«Посмотрите, как она защищает себя на суде по обвинению в заговоре, торжественно отказываясь вставать при исполнении «Звездно-полосатого флага» (гимна США – прим. перев.). Вот она сморкается в сторону конгрессмена. Вот ей удается бегать от своих полицейских преследователей достаточно долго, чтобы произнести еще одну речь, прежде чем отправиться в тюрьму за «призывы к бунту». Вот она пробирается в страну под носом у тех самых иммиграционных властей, которые должны ее остановить. Она живет то в коммуне, то в одиночной камере. Смотрите, вот она несет красный флаг, ведя за собой женщин-забастовщиц на первомайской демонстрации. Временами она скрывается в подполье (живет под именем Э.Г.Смит). Она то пишет очередной манифест, то врывается в клуб «только для мужчин», оставляя в дураках охранников. Она пропагандирует принятие законов, разрешающих контрацепцию, срывает военный призыв, а потом отправляется в тюрьму сразу за оба эти преступления. На самом деле, она никогда не выступает, не прихватив с собой книгу поинтереснее, чтобы было, что почитать в тюрьме в случае ареста.»

— Шульман, Аликс. Эмма

• Э.Л.Доктороу, исследуя воспоминания Эммы Голдман, нашел отрывок, связанный с событиями в Хоумстеде, и вставил в свой роман "Рэгтайм", почти не меняя текста.

Эмма Голдман:

«Я была свободна. Дралась всю жизнь, чтобы быть свободной.

Сомневаюсь, что имя Александра Беркмана сейчас что-нибудь говорит. Тогда случилась стачка на Питтсбургском сталелитейном заводе мистера Карнеги. М-р Карнеги решил раздавить профсоюз. С этой целью он прежде всего драпанул на отдых в Европу и поручил своему главному подхалиму, этому презренному подонку Генри Клею Фрику, доделать все за него. Последний импортировал целую армию штрейкбрехеров. Рабочие протестовали против сокращения заработной платы. Решающая битва. Настоящая война. Когда это кончилось, оказалось, что десять человек убиты, а раненых дюжины и дюжины... Штрейкбрехеры отступили. Тогда у Фрика появилась возможность обратиться к властям штата. Вот к этому моменту мы с Беркманом и решились на наше нападение. Мы готовы были отдать наши сердца осажденным трудящимся. Мы внесем в их борьбу революционный запал. Мы убьем Фрика.

Однако мы жили в Нью-Йорке, и у нас не было ни гроша. Нужны были деньги на поезд, ну и на пистолет, конечно. Вот тогда-то я и надела вышитое белое платье и отправилась на Четырнадцатую улицу. Один старик дал мне десять долларов и прогнал домой. Остальные деньги я одолжила.

Я обняла его на станции. Он собирался застрелить Фрика и не пощадить собственной жизни. Я долго бежала за отходящим поездом. Увы, денег на второй билет не хватило. Он сказал: «Для этого достаточно и одного человека». Он вломился в кабинет Фрика в Питтсбурге и шарахнул по ублюдку три раза. В шею. В плечо. Еще куда-то. Кровь. Фрик дергался на полу. Вбежали люди и отобрали пистолет. Он выхватил нож. Ударил Фрика ножом в ногу. Они отобрали нож.

Он сунул что-то себе в рот. Они пригвоздили его к полу. Разжали ему челюсти. Капсула гремучей ртути. Все, что ему нужно было сделать, - это разжевать капсулу, и тогда взорвалась бы вся комната и все присутствующие. Они запрокинули ему голову, вытащили капсулу и избили его до потери сознания.

Восемнадцать лет он провел в тюрьме, и часть этого срока в одиночке. Как-то раз я навестила его. [Доктороу ошибается: А.Беркман отсидел 14 лет вместо 22 по приговору]. Ублюдок Фрик между тем выжил и стал героем, публика отвернулась от трудящихся, и стачка была сорвана.

Говорили, что мы отбросили американское рабочее движение на сорок лет назад. Один почтеннейший анархист, мистер Мост, поносил Беркмана и меня в своей газете. Тогда я хорошенько подготовилась к очередному митингу, я купила себе настоящий конский хлыст. Я высекла Моста на митинге перед всеми, а потом сломала хлыст и швырнула ему в лицо.

Беркман вышел... Облысел. Пожелтел как пергамент. Мой любимый, мой юноша ходит скрюченный в три погибели. Глаза как шахты. Конечно, сейчас мы только друзья...»

— Э.Л.Доктороу, «Рэгтайм»

• Эмма Голдман о Палестине (1938 г.) Письмо издателю газеты «ИСПАНИЯ И МИР» в связи с публикацией статьи «РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ И ПАЛЕСТИНА»

Дорогой товарищ,

Меня заинтересовала статья «Революционеры и Палестина», написанная нашим хорошим другом Реджинальдом Рейнольдсом, в газете «Испания и мир» за 29 июня 1938 г. Я согласна с частью ее содержания, но еще большая часть его аргументов кажется мне противоречащей идеям социалиста, стоящего на почти анархистских позициях. Прежде чем подчеркнуть эту непоследовательность, хотела бы сказать, что статья нашего друга может заставить подумать, будто он – сумасшедший антисемит. Многие люди уже спрашивали меня, почему «Испания и мир» опубликовала антисемитскую статью. Они еще больше удивлялись, узнав, что автором ее является Реджинальд Рейнольдс. Хорошо зная его, я могла совершенно спокойно уверить моих друзей-евреев, что по духу Реджинальд Рейнольдс ни в коей мере не является антисемитом, хотя его статья, к сожалению, может оставить такое впечатление.

Я не оспариваю критику, которую наш хороший друг адресует сионистам. На самом деле, я многие годы выступала против сионизма, который есть ни что иное как мечта капиталистов-евреев со всего мира создать еврейское государство со всеми его аксессуарами: правительством, законами, полицией, милитаризмом и т.д. Иными словами, они хотят создать еврейскую государственную машину, чтобы защищать привилегии меньшинства против большинства [евреев].

Однако же Реджинальд Рейнольдс неправ, когда заявляет, что лишь сионисты являются сторонниками еврейской эмиграции в Палестину. Возможно, он не знает, что еврейские массы во всех странах и особенно в США помогали собирать значительные суммы денег с той же целью. Они великодушно делились своими жалкими доходами в надежде на то, что Палестина станет убежищем для их братьев, жестоко преследуемых почти во всех европейских странах. Тот факт, что в Палестине имеется много и несионистских коммун, доказывает, что рабочие-евреи, которые помогали преследуемым и гонимым, делали это не потому что они – сионисты, а по причине, которую я далее объясню: они думают, что в Палестине их оставят в покое, что они смогут там поселиться и жить своей жизнью.

Товарищ Рейнольдс спорит с евреями, которые претендуют на то, что Палестина была их родиной две тысячи лет назад. Он настаивает на том, что это не имеет никакого значения. Поскольку арабы уже много поколений живут в Палестине. С моей точки зрения, ни один из этих двух аргументов не имеет никакого значения, если, конечно, не верить в ценности монополии на землю и в право правительств любой страны отказывать во въезде новым приезжающим.

Реджинальд Рейнольдс прекрасно знает, что арабское население настолько же имеет право решать, кто имеет право (а кто его не имеет) въезжать в их страны, как и эксплуатируемые любого другого региона мира. Действительно, наш друг признает это, когда пишет о том, что арабские феодалы продавали земли евреям, не информируя об этом арабское население. Этот феномен не содержит в себе ничего нового. Капиталистический класс владеет богатствами, контролирует их и распоряжается ими повсюду для того, чтобы удовлетворять свои интересы. Будь они арабскими, английскими или какими-то другими, массы практически не имеют никакого права голоса на сей счет.

Защищая право арабов препятствовать эмиграции евреев в Палестину, наш добрый друг так же посягает на социалистические принципы, как и его товарищ Джон Макговерн. Конечно, этот последний выступает как защитник [интересов] британского империализма, тогда как Рейнольдс поддерживает права арабских капиталистов. Но для революционного социалиста это столь же плохая позиция. Выступать во имя монополии на землю и резервировать это право исключительно за арабами – это еще более непоследовательно.

Возможно, в моем революционном образовании есть какие-то пробелы, но мне всегда казалось, что земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает. Его глубокие симпатии к арабам не должны были бы помешать Реджинальду Рейнольдсу признать, что евреи возделывали землю Палестины. Десятки тысяч из них, молодых и преданных идеалистов, отправились в Палестину обрабатывать землю в чрезвычайно трудных условиях – условиях первопроходцев. Они распахали заброшенные земли и превратили их в плодородные пашни и цветущие сады. Внимание: я не утверждаю, что евреи имеют преимущество в правах по сравнению с арабами, но тот факт, что социалист заявляет, будто евреям нечего делать в Палестине, как мне кажется, служит выражением весьма странного представления о социализме.

Конечно, Реджинальд Рейнольдс не отрицает за евреями права на убежище в Палестине, но настаивает и на факте, что Австралия, Мадагаскар и Восточная Африка вполне имеют право закрыть свои двери для евреев. Если все страны имеют право отбросить их, почему не делать это нацистам в Германии или Австрии? Или во всех странах? К сожалению, наш товарищ не упоминает ни одного места, где евреи могли бы обрести мир и безопасность.

Я уверена, что Реджинальд Рейнольдс поддерживает право политических беженцев на получение убежища. Я убеждена, что он сожалеет о том, что этот великий принцип, бывший некогда честью и славой Англии, больше не применяется. Я об этом тоже сожалею. Но я не понимаю, как Рейнольдс может примирить свои позитивные чувства в отношении политических беженцев со своим же отказом предоставить право на убежище евреям.

Наш друг горячо поддерживает право на национальную независимость арабов и других народов, страдающих от британского ига. Я не против борьбы за национальную независимость, но я не считаю их столь полезными при капиталистическом режиме, как считает он. Прогресс, который, как предполагается, несет эта независимость, сводится к приходу демократии, которая является обманом и ловушкой. Достаточно взглянуть на пример стран, которые добились национальной независимости недавно. На Польшу, к примеру, на прибалтийские государства и некоторые балканские страны. Они далеки от того, чтобы быть прогрессивными (в действительном смысле этого слова), они стали фашистскими. Политические преследования там столь же жестоки, как и при царе, а антисемитизм, открыто поддерживаемый верхами государства, ныне заражает все слои общественной жизни в этих странах.

Однако, если уж наш друг защищает право на национальную независимость, почему же он не проявляет последовательность до конца и не признает этого права за сионистами, или, более широко, – за всеми евреями? Из всех аргументов в пользу этого права, ненадежное положение евреев, тот факт, что они повсюду нежелательны, должен был бы дать им право, по меньшей мере, на те же достоинства, какие наш товарищ столь серьезно признает за арабами.

Я знаю, конечно же, что многие евреи не могут претендовать на статус политических беженцев. Наоборот, значительная часть из них продемонстрировала свое безразличие перед лицом преследований в отношении трудящихся, социалистов, коммунистов, синдикалистов и анархистов, поскольку сами они были в безопасности. Она [эта часть], как и немецкая и австрийская буржуазия, сама эксплуатировала трудящихся и выступала против любой попытки масс добиться улучшения своего положения. Некоторые из немецких евреев имели глупость заявлять, что они не против высылки «восточных евреев» (выходцев из Польши и других стран). Все это так. Но остается фактом, что после прихода Гитлера к власти все евреи без исключения подверглись самым жестоким преследованиям, самому недостойному и чудовищному обращению, помимо того, что лишились всего своего имущества. Так что мне представляется весьма странным, когда социалист отрицает за этим несчастным народом право поселиться в другой стране и начать там новую жизнь.

Последний параграф статьи Реджинальда Рейнольдса «Революционеры и Палестина» достигает пика. Автор пишет: «Что имеет наибольшее значение? Тот, кто высказывает то или иное требование? Причина, по которой оно выдвигается? Или кто платит по счету, если это требование оправдано? Отвергать правомерное требование, означает поддерживать тиранию и угнетение; принять и отстаивать его – это не только наш долг, но и единственная политика, которая может разоблачить притязания наших врагов».

Дорогой Реджинальд Рейнольдс, вопрос в том, чтобы знать, кто решает, «правомерно» то или иное требование, или нет. По крайней мере, если человек не заражен тем изъяном, какой автор приписывает евреям, то есть, «нетерпимым высокомерием тех, кто считает себя представителем высшей расы», он не может определять, является ли требование обитателей той или иной страны, желающих сохранить монополию на свои земли, более правомерным, чем отчаянная потребность миллионов людей, которых медленно уничтожают.

В заключение, хотела бы уточнить, что моя позиция по этому трагическому вопросу не продиктована моим еврейским происхождением. Она мотивировано моей ненавистью к несправедливости и негуманному отношению одних людей к другим. Всю свою жизнь я сражалась за анархизм – единственное, что способно положить конец ужасам капиталистического режима и гарантировать равенство и свободу всем расам и народам, включая евреев. Пока же этот момент не наступил, я считаю, что для социалистов и анархистов было бы непоследовательным поддерживать хоть малейшее проявление дискриминации против евреев.

Эмма Гольдман. 26 августа 1938 г.

— Emma Goldman. Lettre à "Spain and the World" (1938) // "Question juive et antisemitisme. Sionisme et antisionisme. Recueil de textes marxistes et anarchistes (Compil No.1 de "Ni patrie ni frontieres). (Paris), 2008. P.153-156. (Перевод В. Дамье)

См. также

• Леся Боброва. Неукротимая Эмма
• Эдгар Л.Доктороу. Рэгтайм
• Красные (фильм)
• Рейды Палмера
• Emma Goldman в Анархопедии

Сочинения

• «Что я думаю…» (1908)
• Брак и любовь (1911)
• Торговля женщинами (1911)
• «Трагическое в Эмансипации Женщины» (1911)
• Ревность, её причины и возможное средство против неё (1912)
• Анархизм / Пер. с англ. — М.: Голос труда, 1920
• Патриотизм - Угроза Свободе
• Проживая свою жизнь
• Мое разочарование в России / My Disillusionment in Russia (en)
• Мое дальнейшее разочарование в России / My Further Disillusionment in Russia (en)

Ссылки

• Статья «Эмма Голдман» в Электронной еврейской энциклопедии
• Леся Боброва. Неукротимая Эмма
• Шульман, Аликс. Эмма Гольдман

Уведомление: Предварительной основой данной статьи была аналогичная статья в http://ru.wikipedia.org, на условиях CC-BY-SA, http://creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0, которая в дальнейшем изменялась, исправлялась и редактировалась.