Иудаизм в СССР в 1922-1941 г.
Вы находитесь на сайте "Архив статей из ЭЕЭ и статей на еврейские темы из Википедии"
(Новая страница: «{{О_статье |ТИП СТАТЬИ=2 |СУПЕРВАЙЗЕР=2 |УРОВЕНЬ=1 |КАЧЕСТВО= |АВТОР1= |АВТОР2= |АВТОР3= |ВИКИПЕДИЯ…»)
Следующая правка →
Версия 12:46, 15 марта 2011
| Регулярная исправленная статья | |
| д-р Арье Ольман
|
|
Уже в начале 1920-х гг. в рамках столь жестко идеологизированных и политизированных подходов оставалось все меньше возможностей для существования «непролетарской», с точки зрения коммунистического режима, традиционной еврейской культуры на иврите. Отношение к ней диктовалось агрессивным неприятием традиционных «клерикальных», с точки зрения идеологов евсекций, форм ивритоязычной культуры, а также было одним из фронтов противостояния сионизму.
Результатом политики властей и евсекций стало лишение советского еврейства практически всего трехтысячелетнего культурного наследия еврейской цивилизации, изоляция от достижений зарубежной еврейской культуры, низведение еврейской культуры до маргинального состояния «пролетарской» эрзац-культуры объективно умиравшего в советских условиях еврейского местечка. Это, в свою очередь, объективно активизировало и без того бурно протекавшие среди советских евреев в 1920–30-х гг. процессы аккультурации и ассимиляции окружающим, преимущественно русскоязычным большинством.
По своим стратегическим последствиям наиболее тяжелыми ударами по еврейской культуре в СССР были ликвидация традиционного еврейского религиозного образования — основного канала передачи еврейского культурного наследия и запрет изучения иврита — важнейшего инструмента приобщения к еврейскому культурному наследию как в его религиозной, так и в секулярной формах. Еще летом 1919 г. Наркомпрос объявил иврит иностранным языком, его закрепили для преподавания в младших классах, сохранив временно в средней школе. В 1930-х гг. иврит продолжали изучать лишь в нелегальных хедерах и иешивах хасидского движения Хабад, а также религиозных общинах грузинских, горских и бухарских евреев.
Борьба с хедерами и ешивами
Еще 7 января 1922 г. в Центральном бюро евсекций состоялось совещание «О нашей тактике в борьбе с хедерами», на котором были выработаны практические меры по выполнению инициированного теми же евсекциями приказа Наркомпроса о запрещении деятельности хедеров и иешив, вышедшего в сентябре 1921 г. В 1922–23 гг. власти закрыли свыше тысячи хедеров и иешив по всей стране. Функционеры евсекций и чиновники Наркомпроса активно занимались выявлением нелегальных хедеров и иешив, что впоследствии влекло за собой аресты нелегальных меламедов и глав иешив. Но и в 1929 г. около 12 тыс. еврейских детей продолжали заниматься в сотнях нелегальных хедеров, а около 800 учащихся посещали более 20 нелегальных иешив. В сколько-нибудь значительных масштабах нелегальное еврейское религиозное образование продолжало существовать до «большого террора» в 1937–38 гг.
Категорический запрет был наложен советскими властями на организованное религиозное воспитание детей. 28 декабря 1920 г. появился циркуляр еврейского отдела Народного комиссариата просвещения о ликвидации хедеров и иешив. После показательных судов в 1921 г. над хедером в Витебске и над иешивой в Ростове все еврейские религиозные учебные заведения были запрещены.
Преследования привели к тому, что многие руководители и преподаватели иешив вместе со своими учениками уехали из страны. Так, раввин М. Соловейчик, руководитель Воложинской иешивы, раввин Исраэль Меир ха-Кохен, один из крупнейших раввинских авторитетов, раввин И. З. Мельцер (1870–1953 гг., с 1924 г. в Эрец-Исраэль), глава иешивы в Слуцке, переехали в 1922–23 гг. в Польшу вместе со своими учениками и последователями.
Оппозиция борьбе с хедерами
Десятки тысяч религиозных евреев СССР не могли согласиться с тем, что их дети не будут получать религиозное образование. В различных районах страны, в основном в пределах бывшей черты оседлости, функционировало большое количество полулегальных хедеров и иешив, которые получали финансовую помощь от образованного в 1922 г. полулегального Комитета раввинов под руководством главы хасидов Хабада рабби И. И. Шнеерсона. В 1924 г. он договорился с представителями Джойнта в СССР о предоставлении ими финансовой помощи на развитие еврейской культуры и религиозного образования. С 1925 г. эта помощь постоянно росла. Помимо Джойнта помощь предоставляли различные религиозные организации за границей, деньги собирали также внутри страны. Так, в 1928 г. Комитет раввинов регулярно передавал деньги хедерам в 22 населенных пунктах и нерегулярно — в 44. По утверждению рабби И. И. Шнеерсона, около 20 тыс. еврейских детей школьного возраста обучались в религиозных школах. Комитет поддерживал в 12 городах иешивы с общим числом учащихся 620 человек. В 1925 г. по инициативе рабби И. И. Шнеерсона в г. Невеле (Ленинградская область) была открыта иешива для подготовки раввинов и шохетов. В 1925–28 гг. ее закончили 48 человек, а в 1928 г. в ней обучалось 65 учеников. Подавляющее большинство религиозных учебных заведений всех типов принадлежало движению Хабад. Работой нескольких иешив руководили митнагдим, в том числе в Минске и Слуцке. В начале 1920-х гг. Хабад организовал иешивы «Тиф’ерет бахурим» (в Москве — под руководством раввина Х. Ланда /1893–1986 гг./, а также в Ленинграде, Минске, Витебске, Невеле), в которых по вечерам обучались молодые люди, в основном студенты. Некоторые религиозные общины отказывались получать помощь от Комитета раввинов из-за того, что им руководили хасиды Хабада, и получали помощь непосредственно от Джойнта, например, еврейская община Одессы. В Одессе функционировало несколько хедеров.
Смягчение отношения к религиозной жизни
Воинствующий атеизм был одной из основ идеологии новой власти. В 1920–30-х гг. активная антирелигиозная политика была направлена против всех конфессий, но в разные периоды та или иная религия и ее институты становились основным объектом преследования. В 1-й половине 1920-х гг. советские власти хотели показать своему населению и всему миру, что ситуация в стране стабилизировалась. Так, в директивах ЦК ВКП (1922 г.) говорилось, что нужно с большой осторожностью проводить мероприятия, затрагивающие религиозные чувства населения. В марте 1922 г. газета «Дер Эмес» сообщала, что Отдел агитации и пропаганды ЦК не будет оскорблять религиозные чувства, а будет заниматься вопросами истории религии. В 1920-х гг. эта терпимость не распространялась на православие, к которому власти относились как к одному из главных врагов советского строя.
Несмотря на запрет религиозного воспитания, в целом 1920-е гг. оказались наиболее либеральным периодом для религиозной еврейской жизни в СССР. Преследования еврейских общин проводились в основном в районах бывшей черты оседлости по инициативе евсекций и евреев-коммунистов. Положение еврейских религиозных общин и даже религиозных школ было несколько лучше за пределами бывшей черты оседлости, так как в этих районах не действовали евсекции (в Вологде под видом официально зарегистрированной школы действовала талмуд-тора).
Закрытие синагог
В 1923 г. Еврейский комиссариат опубликовал распоряжение о реквизиции зданий синагог, в которых предполагалось открыть школы. Обычно закрытию синагог предшествовали «просьбы трудящихся», инспирированные властями. Закрытие синагог наталкивалось на ожесточенное сопротивление верующих. Иногда происходили столкновения с представителями властей. Верующие обращались с протестами в центральные органы власти. В редких случаях таким путем удавалось отстоять синагоги. Так, благодаря протестам раввина Я. Мазе и группы верующих уже готовое решение о закрытии Московской хоральной синагоги было отменено. Но в бывшей черте оседлости Евсекции удавалось добиваться осуществления своих планов. Хотя протесты верующих вынудили правительство Украины отменить решение о конфискации здания Бродской синагоги в Одессе, Евсекция настояла на своем, и в 1925 г. синагога была закрыта. В 1926 г. несмотря на протесты верующих была закрыта хоральная синагога г. Киева, ее здание было отдано под еврейский рабочий клуб. В 1920-х гг. были закрыты центральные синагоги в Витебске, Минске, Гомеле, Харькове, Бобруйске и других городах. Но большинство синагог продолжали функционировать. Так, в 1927 г. на Украине действовали 1034 синагоги и молельных дома, которыми руководили 830 раввинов.
Общинная жизнь
В 1920-х гг. еврейская религиозная община действовала в Москве и оплачивала работу многих служителей культа.
Несмотря на декрет Еврейского комиссариата от 1919 г., запрещавшего существование еврейских общин, различным группам религиозных евреев в 1920-х гг. удавалось во многих населенных пунктах создавать еврейские общины, но под различными названиями. Так, в Витебске в начале 1920 г. был создан Синагогальный комитет, сфера деятельности которого включала в себя еврейское образование, культуру, благотворительную помощь. В г. Себеж Витебской губернии функционировал Еврейский комитет, который руководил синагогами и миквами, выплачивал зарплату раввинам, шохетам, мохелам, помогал бедным (Комитет был закрыт после активных требований со стороны Евсекции). Такие новые общины создавались при содействии Комитета раввинов и получали от него помощь. Зарегистрированная в апреле 1924 г. еврейская община в Гомеле содержала микве, еврейское кладбище, выплачивала жалование трем раввинам, собирала деньги на свои нужды. Подобные общины были во многих населенных пунктах черты оседлости.
За пределами черты оседлости число синагог к концу 1920-х гг. увеличилось по сравнению с 1917 г. В Ленинграде в 1927 г. было 17 синагог и молитвенных домов (в 1917 г. — тринадцать). В РСФСР на 1 октября 1925 г. было зарегистрировано 418 еврейских религиозных общин. В 1927 г. на Урале функционировали одиннадцать синагог и три раввина.
В 1926 г. с разрешения органов советской власти была созвана Раввинская конференция Волынской губернии в г. Коростень, в которой участвовали 50 раввинов (из Волыни и других районов страны). Инициатором проведения конференции был раввин Ш. Кипнис (1883–1977); почетным председателем был избран не присутствовавший на конференции рабби И. И. Шнеерсон. Выступавшие говорили об угрозе безверия и ассимиляции, в связи с чем необходимо укреплять религиозное сознание в еврейской среде и развивать религиозное образование. Предлагалось обратиться к властям с просьбой о прекращении преследований хедеров и иешив. Были приняты решения об объединении еврейских религиозных общин; для осуществления этого был избран исполнительный комитет. Власти были недовольны не только принятыми решениями, но и расширенным составом участников конференции. Сразу же по ее окончании раввин Ш. Кипнис был арестован на несколько недель, а исполнительный комитет фактически распущен.
Ленинградская община
24 октября 1924 г. на собрании учредителей была создана Ленинградская еврейская религиозная община (ЛЕРО) и принят проект устава, а уже 26 января 1925 г. ЛЕРО была зарегистрирована. В ведение новой общины перешли хоральная синагога, Преображенское еврейское кладбище, содержание микв, наем на работу шохетов и даже создание библиотеки религиозной литературы. Председателем правления был избран Л. Гуревич (?–1943), председатель центрального бюро сионистской организации. В 1925 г. руководство ЛЕРО предложило провести Всероссийский религиозный еврейский съезд в Ленинграде, на котором предполагалось избрание центрального органа, который представлял бы еврейское население страны; среди прочих вопросов на съезде планировалось обсуждение проблем благотворительности, религиозного образования для детей, субботнего отдыха, а также отмена ограничений на издание религиозной литературы.
В Ленинграде, после переезда туда в 1924 рабби И. И. Шнеерсона и его окружения, образовался центр хасидов Хабада, который вел борьбу против ассимиляции и безверия среди евреев, поддерживал сеть религиозных еврейских школ различных типов и помогал создавать новые еврейские общины. Органы советской власти видели в рабби И. И. Шнеерсоне одного из своих основных противников в еврейской среде. В 1927 г. газета «Ленинградская правда» писала о том, что переезд рабби И. И. Шнеерсона в Ленинград вызвал рост интереса к религии «не только со стороны еврейских буржуазных элементов, но и более или менее широких кругов евреев-трудящихся».
Всероссийский еврейский религиозный съезд
И. И. Шнеерсон решительно возражал против предстоящего проведения Всероссийского еврейского религиозного съезда, предупреждал, что власти постараются его использовать для того, чтобы вызвать раскол среди раввинов и «создать живую синагогу». В своем обращении к верующим евреям он призвал отказаться от участия в этом мероприятии, которое «проткнет еврейское сердце». В мае 1927 г. было получено разрешение от центральных властей на проведение съезда, но власти исключили из его программы вопросы благотворительности и религиозного образования, оставив только вопросы ритуала. Руководителям ЛЕРО удалось отстоять в программе съезда только пункт о «богословских курсах для взрослых». Однако из-за ужесточения антирелигиозной политики съезд не был проведен.
Издание религиозной литературы
В 1920–30-х гг. удалось издать некоторое количество еврейской религиозной литературы. Так, Я. Гинзбург в 1928–29 гг. напечатал в Бобруйске, Минске и Полтаве около 100 тыс. экземпляров молитвенника. Раввин Петрограда Д. Т. К. Каценеленбоген (1848–1931) издал в 1923 г. в государственной типографии «Красный агитатор» талмудический труд «Ма‘ян мэй нефтоах» («Открытый источник»). В 1924 гг. в той же типографии была издана книга Н. Воробьева «Сефер мофтей ха-тева» («Книга чудес природы»). В 1928 г. вышли в свет два номера религиозного журнала «Ягдил Тора» (Слуцк–Бобруйск; под редакцией раввинов Ш. И. Зевина /1890–1978 гг./ и И. Абрамского /1886–1976 гг./). Но в целом власти всячески препятствовали изданию еврейской религиозной литературы. Так, в 1925 г. цензурные органы запретили издание Хаггады пасхальной как «вещи явно вредной».
Реквизиции синагогальных ценностей
В 1922 г., во время кампании по изъятию церковных ценностей под предлогом оказания помощи голодающим Поволжья, представители властей были разочарованы результатами изъятого в синагогах, так как в них действительно почти не было изделий из золота. Е. Ярославский опубликовал в газете «Известия» статью «Что можно взять в синагогах», в которой предложил обложить прогрессивным налогом места в синагоге и алият-тора (восхождение к Торе). В хоральной синагоге Петрограда были изъяты все предметы из серебра, в доме омовения при еврейском кладбище было изъято одиннадцать серебряных венков, в Москве в хоральной синагоге были реквизированы 73 серебряных предмета и два предмета из золота. В 1920-е гг. были арестованы многие еврейские служители культа (например, в Гомеле были приговорены к различным срокам заключения 10 шохетов).
"Живая синагога"
Советская власть рассчитывала поставить синагогу на службу себе. После успехов в создании «живой церкви» были попытки создания «живой синагоги». Так, в открытой в 1924 г. в Полтаве синагоге (где женщины молились совместно с мужчинами) в проповедях говорилось о положительной роли трудящихся и отрицательной — еврейской буржуазии; в Минске Евсекция организовала «красную общину» во главе с «красным раввином», который произносил в синагоге коммунистические проповеди; подобные попытки предпринимались и в некоторых других городах. Но подавляющее большинство религиозных евреев было решительно против «живой синагоги», поэтому планы советских властей внести раскол в еврейскую религиозную среду закончились провалом.
Антирелигиозная пропаганда
До 1929 г.
Уже в 1920-х гг. иудаизм подвергался ожесточенным нападкам; деятели Евсекции требовали от высшего руководства вести по отношению к иудаизму такую же политику, как и к христианству. В 1923 г. активистка Евсекции Мария Фрумкина опубликовала памфлет «Долой раввинов». Антирелигиозная пропаганда, которую вели евсекции, граничила с кощунством. Например, в 1920-х гг. в Витебске, Минске, Одессе и в других городах на Иом-Киппур проводились «иомкиппурники» с общественными работами, развлекательными шествиями, завершавшиеся, как правило, трапезой в синагогах при возмущении постящихся верующих. Велась кампания против традиционного дня отдыха в субботу. По субботам проводились занятия в еврейских школах; выходной день в учреждениях, где подавляющее большинство работников были евреями, закреплялся за воскресеньем или понедельником. Велась пропаганда против ритуального убоя скота, кашрута, выпечки маццы.
В 1927 г., после ликвидации нэпа, ужесточилась антирелигиозная кампания. 15 июня 1927 г. в Ленинграде были арестованы рабби И. И. Шнеерсон и его секретарь раввин Х. Либерман (1879–1988). Власти, видимо, первоначально предполагали сурово расправиться с арестованными, но под давлением международной общественности были вынуждены смягчить наказание: рабби И. И. Шнеерсон был сослан в Кострому на три года, а раввин Х. Либерман — в Тамбов на три года. Но в результате новой волны протестов рабби И. И. Шнеерсону вместе с семьей и шестью учениками был разрешен выезд за границу.
В антирелигиозной кампании конца 1920-х – 1930-х гг. основная борьба уже велась с вероисповеданиями национальных меньшинств и, в первую очередь, с иудаизмом. В принятой на совещании представителей национальных меньшинств в 1928 г. резолюции еврейский «клерикализм» объявлялся «центром, вокруг которого группируются разнородные антисоветские элементы, сионисты, бундовцы, нэпманы», а синагоги — «клубами барышников, нэпманов и нуворишей». Борьба с религией была законодательно оформлена. В 1929 г. специальными законодательными актами религиозным общинам запрещалось заниматься благотворительностью и религиозным образованием; служители культа были отнесены к прослойке лишенцев и наряду с лишением избирательного права лишались многих социальных прав.
В 1928 г. по распоряжению властей были закрыты иешивы в Невеле, в Полоцке и др. Один из руководителей невельской иешивы Ш. Левитан был арестован и сослан в Сибирь; многие ученики закрытых иешив разбились на группы по 10–15 человек и продолжали обучение нелегально.
1929-1930 гг.
Перед празднованием Рош ха-Шана 1929 г. началась всесоюзная антирелигиозная кампания («осенний антирелигиозный поход»), во время которой десятки синагог были закрыты и превращены в еврейские рабочие клубы. На второй день Рош ха-Шана по всей стране был проведен специальный воскресник. В еврейском рабочем клубе в Ленинграде прошел открытый суд над руководителями ЛЕРО (община была вскоре распущена, руководители приговорены к штрафу, а председатель Л. Гуревич — к одному году тюрьмы). В 1929 г. был арестован и осужден на 10 лет тюрьмы раввин Слуцка И. Абрамский. Инспирированные сверху «требования евреев-трудящихся» привели к принятию решений о закрытии Ленинградской хоральной синагоги (17 января 1930 г.), Московской (1 февраля 1930 г.) и многих синагог в других городах. Гонения на религию были несколько смягчены после статьи И. Сталина в газете «Правда» (2 марта 1930 г.) «Головокружение от успехов» с критикой крайностей в проведении коллективизации и излишнего рвения тех, «кто снимает колокола с церквей». Вскоре решениями ВЦИК были отменены десятки постановлений о закрытии церквей, мечетей и синагог (в том числе хоральных синагог в Москве и Ленинграде).
Однако антирелигиозная кампания продолжалась. В 1930 г. были закрыты иешивы в Кременчуге, Харькове, Витебске. В Минске были арестованы многие раввины (в том числе один из руководителей нелегального Комитета раввинов М. Глускин, 1878–1936), обвиненные в контрреволюционной деятельности и клевете на СССР. Арестованные были освобождены после двухнедельного заключения и вынужденного подписания составленного работниками ГПУ письма об отсутствии преследования религиозных евреев в СССР и с протестом против антисоветской пропаганды, которую ведут еврейские организации США и Европы. Преследования привели к самороспуску Комитета раввинов. Руководство Джойнта приняло решение о прекращении финансирования религиозных учебных заведений в новых исторических условиях. Подавляющее большинство полулегальных хедеров и иешив было закрыто. В 1931 г. были закрыты синагоги в Киеве, Одессе, Минске и других городах. В Ленинграде в 1932 г. из 17 синагог и молитвенных домов осталось три.
1930-е гг.
В 1932 г. в СССР была объявлена антирелигиозная пятилетка, ставившая целью закрытие к 1 мая 1937 г. всех церквей, синагог, мечетей и культовых зданий других религий; предполагалось «изгнать само понятие Бога». В середине 1930-х гг. власти разрешали оставлять одну синагогу в городах, где проживало большое число евреев (например, в Киеве). Хотя преследованиям подвергались все конфессии, синагоги закрывали более интенсивно, чем культовые здания других религий. Так, уже к 1 декабря 1933 г. было закрыто 257 синагог, то есть 57% от существовавших в первые годы советской власти. За этот же период было закрыто 28% православных церквей и 45% мечетей. Коллективные протесты верующих евреев оставались безрезультатными. В ответ на обращение верующих евреев Пензы, протестующих против закрытия синагоги в январе 1933 г., было заявлено, что «синагога в г. Пензе фактически являлась центром группировки исключительно антисоветского торгашеского элемента».
Раввинов преследовали, лишали прописки, их детей выгоняли из институтов; многие были вынуждены уехать в отдаленные регионы страны, а десятки эмигрировали. В середине 1930-х гг. закрытие синагог ускорилось. В конце 1934 г. была закрыта хоральная синагога в Одессе, несмотря на ходатайства верующих к центральным властям.
Союз безбожников
Атеистическая пропаганда набирала мощь. Стремительно возросло число членов Союза безбожников, созданного в 1925 г. под руководством Е. Ярославского (87 тыс. — в 1926 г., 5,5 млн. — в 1932 г.). Членами его к 1929 г. были 200 тыс. евреев. В конце 1920-х – начале 1930-х гг. происходил массовый отход евреев от традиционного уклада жизни. В числе причин этого процесса были массовая миграция евреев в большие города, вовлеченность миллионов евреев в социалистическое строительство и стремление к ассимиляции, во многом из-за страха перед преследованиями со стороны властей. Перепись 1937 г. показала, что у евреев отход от религии больший, чем у представителей других народов. Так, среди группы населения 16 лет и старше из представителей наций христианского вероисповедания 54,5% определили себя как верующие, из мусульманского — 66,2%, а среди евреев — лишь 17,4%.
Союз безбожников выпускал на идиш газету «Эпикойрес», публиковавшую статьи против иудаизма. С 1929 г. по 1939 г. на эту тему было издано 26 книг на русском языке, 52 на идиш. Антирелигиозная борьба велась в различных формах. Так, в 1935 г. в Музее истории религии и атеизма в Ленинграде была открыта выставка, экспонаты которой рассказывали как об испанской инквизиции, так и о никогда не существовавшем в действительности еврейском застенке. В большой тематической выставке «Евреи в царской России и СССР», организованной Государственным музеем этнографии народов СССР в 1939 г., был раздел «Еврейская религия на службе царизма».
Гонения на мацу
Органы советской власти и Лига безбожников вели борьбу с такими обычаями и обрядами иудаизма как выпечка маццы, празднование субботы, традиционных праздников и соблюдение Иом-Киппура. С 1929 г. власти стали налагать завышенные налоги на выпечку маццы; частным пекарням, как правило, запрещалось использовать наемную рабочую силу. С 1929 г. посылки с маццой стали отправлять в СССР из различных стран мира, но часто органы власти задерживали посылки. Велась активная кампания против проведения пасхальных седеров. Так, во многих городах Белоруссии антирелигиозные собрания назначались во время Песаха. В 1936–37 гг. гонения на выпечку маццы возросли. 10 февраля 1937 г. Комиссия по вопросам культа при ЦИК СССР запретила всем еврейским религиозным общинам самим выпекать маццу; ее разрешалось выпекать только в государственных пекарнях, что делало ее непригодной для употребления религиозными евреями. Это решение вызвало волну протестов со стороны верующих. Так, в письме протеста пяти членов правления Ленинградской хоральной синагоги И. Сталину, председателю ЦИК М. Калинину и председателю Совнаркома В. Молотову говорилось, что запрет на выпечку маццы «не имеет прецедентов в истории».
Конец 1930-х годов
Во время большого террора 1937–38 гг. большинство служителей еврейского религиозного культа были репрессированы. В большинстве сохранившихся синагог не было раввинов. Арестованных 4 января 1938 г. раввина Москвы Ш. И. Л. Медалье, председателя правления московской религиозной общины М. Брауде и других обвинили в шпионаже в пользу Польши, в руководстве нелегальной сетью хедеров. В апреле 1938 г. Ш. И. Л. Медалье и несколько других арестованных были приговорены к расстрелу. В 1937–38 гг. в Ленинграде прошли массовые аресты религиозных евреев, в том числе хасидов Хабада; многие из них по делу «Тиф’ерет бахурим». Среди арестованных был и бывший секретарь И. И. Шнеерсона Э. Д. Морозов (1877–1937). В сентябре 1937 г. в Цхинвали (Грузия) были убиты девять хахамов. Аресты продолжались в 1939–41 гг. (среди арестованных в 1939 г. был и раввин Днепропетровска Л. И. Шнеерсон /1878–1944 гг./, отец Любавичского ребе М. М. Шнеерсона). Продолжалось закрытие немногих оставшихся синагог. В 1937 г., несмотря на протесты верующих, был закрыт молитвенный дом «Ремесленник» в Астрахани. В это время власти назначали председателями правлений синагог людей, далеких от религии, послушно исполнявших чужую волю. В 1938 г. бывший несколько месяцев председателем правления Ленинградской хоральной синагоги М. Гинзбург в письме инспектору по делам культов писал о своей деятельности: «Именно я удалил из синагоги ритуалы: резку птиц, обрезание, венчание, разводы... и прочие атрибуты». В Москве функции раввина хоральной синагоги исполнял не имевший высшего религиозного образования Ш. Чобруцкий.
Неашкеназские общины
Неашкеназским общинам (Бухарские евреи, Грузинские евреи, Горские евреи) удалось в большей мере сохранить свой национально-религиозный образ жизни. Это объяснялось как особой «восточной политикой» в 1920-х гг., в рамках которой советские власти избегали оскорблять религиозные чувства местного населения, так и приверженностью неашкеназских общин к традиционному укладу жизни и стремлением сохранить его. Так, в конце 1930-х гг. в Грузии функционировало около 30 синагог.
