Вайнберг, Иехиэль Яаков

Вы находитесь на сайте "Архив статей из ЭЕЭ и статей на еврейские темы из Википедии"

Версия 06:57, 8 сентября 2010

Вайнберг, Иехиэль Яаков (нем. Yechiel Yaakov Weinberg) (1884, Цехановец, тогдашняя Россия, ныне Польша — 1966, Монтрё, Швейцария) — раввин, доктор философии, последний глава Берлинской раввинской семинарии, известный специалист по еврейскому закону(Галаха) (посек), автор книги респонс ивр. «Sridei Esh»‎ и других.

Биография

Ранние годы

Рабби Вайнберг родился в ничем не примечательной еврейской семье, был старшим из пяти детей. В город Цехановеце евреи составляли примерно треть, на начало Первой мировой войны их было около 4000. Евреи Цехановеца вели традиционный образ жизни, хотя к началу XX века влияние Гаскалы уже чувствовалось — появились театральное и спортивное общества.^[1] Сам Вайнберг из каких-то соображений указывал в документах в качестве места рождения Пильвишки (лит. Pilviškiai). Имена родителей: Мойше и Шейне (урождённая Кузинская). Отец был одно время мукомолом, потом держал небольшой магазин.^[2]

Судя по всему, будущий раввин Вайнберг уже к шестнадцати годам был известен как талмудист. В 1900 году он переехал в Гродно и год учился в местном Бет-Мидраше. Туда брали молодых женатых мужчин, для Вайнберга сделали исключение. Одновременно давал ежедневно урок по Талмуду в синагоге извозчиков, по субботам лекция читалась по недельному разделу Торы. За это молодой Вайнберг получал 1 рубль 20 копеек в месяц.^[1]

В 1901 году Вайнберг решает поступить в знаменитую иешиву в городке Слободка — пригороде Ковно.

Учёба в иешивах

Иешива «Слободка» была создана одним из лидеров движения «Мусар» рабби Носоном Цви Финкелем и была противопоставлена как хасидизму, так и просветительскому движению Гаскала. В Слободке царила оптимистическая версия движения «Мусар» по рабби Финкелю, большую роль играло понятие о достоинстве и величии Человека. Рабби Финкель стремился к тому, чтобы иешиботники пользовались уважением и имели самоуважение, чтобы они были хорошо одеты по текущей буржуазной моде, придавалось значение личной гигиене.^[3]. Рабби Вайнберг сохранил на всю жизнь тёплую память о иешиве и системе «Мусар», много лет спустя и он, и другие выпускники вспоминали речь р. Блазера, одного из сподвижников Мусара, перед его отъездом в Палестину. Несмотря на перенесённый в 1897 году раскол, иешива была полна жизни, будущий р. Вайнберг хорошо в неё вписался. Раввин Финкель, ответственный за духовный рост учеников, быстро стал выделять р. Вайнберга и относился к очень хорошо. Будущий рабби Вайнберг был выбран в качестве пары (ивр. Hevruta‎) одниму из выдающихся мудрецов в иешиве — р. Амстердаму для совместного изучения труднейшего галахического сочинения ивр. «Kzot ha-Shulchan»‎. Часть времени р. Вайнберг даже жил у р. Финкеля в доме, такая близость к руководству повлекла подозрения, что р. Вайнберг негласно докладывает о поведении учеников в иешиве, конечно, необоснованному. Вайнберг был на грани бойкота со стороны других учеников иешивы, что ударяло и по карману, так как главный источником дохода являлись уроки другим ученикам.^[1][4] Через некоторое время Вайнберг вызвал подозрения другого рода, оказалось, что во время каникул он начал читать светскую литературу на иврите. Ему удалось убедить духовного лидера иешивы Финкеля, что единственная его цель, — это знать как отвечать оппонентам ортодоксии^[5]. Наряду с этим, известно, что он делал первые тайные попытки получить светское образование^[6][7].

Получив звание раввина в Слободке, Вайнберг и ещё несколько человек переезжают около 1903 года в другую знаменитую иешиву «Мир». Благодаря им влияние движения «Мусар» начинает ощущаться и там. В иешиве «Мир» Вайнберг учиться на пару с сыном Финкеля из |иешивы в Слободке, что по воспоминаниям самого Вайнберга и других способствовало его развитию в выдающегося талмудиста^[8].

В 1904 году Вайнберг предпринял попытку изучить русский язык в Гродно. План не удалось претворить в жизнь, так как встревоженный Финкель-старший на пару со специально вызванным знаменитым раввином, известным по имени книги «Хафец Хаим», настоятельно попросили Вайнберга бросить это дело^[9].

Рабби Вайнберг вернулся в родной Цехановиц, где ему удалось получить освобождение от русской армии. Сразу после этого он обратился к известному в тех местах сионисту Шмарьяу Левину с просьбой о помощи в получении светского образования. Тот обещал поддержку, но долгожданное письмо так и не пришло^[9][10].

Первый раввинский пост в Пильвишках

В году Вайнберг, уже достаточно известный раввин, получил предложение занять соответствующий официальный пост в местечке Пильвишки (лит. Pilviškiai). Это был небольшой город, меньше Цехановица, по переписи 1897 года там насчитывалось 1242 человека, из них евреи составляли около половины. В городе имелось некоторое количество сионистов, социалистов и приверженцев движения «Гаскала»^[11].

Особенность предложения, организованного вышеупомянутым раввином Финкелем-отцом, заключалась в том, что в качестве условия требовалось жениться на шестнадцатилетней Эстер Левин, дочери умершего предыдущего раввина Яакова Меира Левина. Часть жалованья шла на содержание вдовы раввина и сирот непосредственно ей. Под давлением наставников и горожан Пильвишек^[12][10][13], Вайнберг женился и заступил на должность в 1906 году, он стал и казёным и духовным раввином, так же как и более известный раввин Лейб Цирельсон и другие.

В городе раввину оказывали, согласно письмам самого Вайнберга, огромное уважение, и евреи, и неевреи. Раввин полюбил сам город, проблема была, однако, в браке. По свидетельству друзей, довольно быстро стало ясно, что семейная жизнь не задалась, раввин старался проводить дома как можно меньше времени и даже не ночевал там. Позднее в письмах Вайнберга он выражал мнение, что эта свадьба разрушила его жизнь. Уже через полгода он пригласил своего друга Цви Матиссона из Цехановица переехать в Пильвишки, чтобы скрасить его одиночество. Уже в 1909 году в письмах Вайнберга констатируется неизбежность развода, останавливала неопределённость будущего, мнение родителей и сходные соображения, так как развод раввина была вещь нечастая^[14][15].

В 1912 году Финкель, пытаясь спасти положение, прислал в Пильвишки лучших учеников иешивы, чтобы дать Вайнбргу возможность преподавать. Развод был уже, видимо, неизбежен и являлся только вопросом времени. Тем временем рабби Вайнберг начал пробовать свои силы в журналистике на иврите, писал главным образом полемические статьи в ортодоксальных журналах^[16], по-крайней мере одну статью направил в издание под редакций известного светского сиониста Нахума Соколова, который статью отверг^[17]. В статьях того периода страстно защищал необходимость сохранения иешив в их традиционном виде, полемизировал, в частности, с национальным еврейским поэтом Бяликом, который описал иешивы в довольно мрачном свете в поэме ивр. «ha-Matmid»‎ на основании личного опыта в Воложине.

Переезд в Берлин, Первая мировая война

В середине лета 1914 года рабби Вайнберг прибыл в Берлин для лечения^[18], природа болезни осталась неизвестна его биографам. Вскоре разразилась Первая мировая война, над русским гражданином Вайнбергам нависла опасность высылки. Финансовое положение было тоже ненадёжным.

В первые же дни войны произошла встреча рабби Вайнберга с раввином Авраамом Ицхаком Куком, тогда рaввином города Яффо. Первая встреча произошла на вокзале, позже рав Кук нанёс визит на квартиру Вайнберга. Рав Кук помог рабби Вайнбергу материально, сохранилось тёплое письмо от Вайнберга раву Куку^[19].

Еврейское общество Берлина предложило Вайнбергу работу по надзору за кашрутом, но тот отказался, так как не желал быть объектом давления в обществе, где были представлены и реформисты. Зато он согласился на низкооплачиваемую должность раввина маленькой общины выходцев из Восточной Европы, базировавшейся в районе Берлина Шарлоттенбург, в силу материального положения снимал маленькую и простую комнату. Довольно скоро он стал писать в еврейских журналах на немецком языке^[19]. Несмотря на близость к партии «Агудат Исраэль» критиковал её в органе сионистского движения «Мизрахи», предостерегал против превращения в узкую партию^[20].

Начиная с 1917 года в Берлине возник Клуб Иврита (ивр. «Beit Va'ad Ha'ivri»‎), по воспоминаниям современников, Вайнберг был там частым гостем, всегда был готов выступить на иврите. там он общался с такими известными людьми как будущий президент Израиля Шазар и будущий нобелевский лауреат по литературе Агнон. Вайнберг даже выступал в качестве раввина на свадьбе Агнона и Эстер Маркс, сделанной вопреки воле отца невесты, а с Шазаром был соседом по пансиону^[21].

После окончания войны Вайнберг опубликовал первый историческое исследование движения «Мусар»^[22]. Вышли в печати о очерки Вайнберга по художественной литературе на иврите. Особое внимание уделил Вайнберг творчеству Михи Бердичевского, который восстал на еврейскую традицию, но и гордился ею. В анализе Вайнберга звучат кукианские мотивы, что ересь Бердичевского, в отличие от вульгарной ереси масс, идёт из того же источника, что и святость^[23].

В течение войны в Пильвишки вернуться было трудно, а после войны рабби Вайнберг решил остаться в Германии. Среди немецких раввинов было принято иметь учёное звание, и Вайнберг решил добиваться его. Для обучения в университете требовался сначала гимназический диплом, а Вайнберг учился только в в хедере и иешивах. Тем не менее, он сумел, видимо, заочно, выправить диплом Ковенской Еврейской реальной гимназии. Этот диплом, а также рекомендательное письмо самого Эйнштейна^[24] открыли Вайнбергу двери немецких университетов^[25].

Университет

Академическая карьера Вайнберга началась в 1919-1920 годах с одного зимнего семестра в берлинском университете, где он формально студентом не числился. Затем тридцатипятилетний Вайнберг стал студентом в Гиссенском университете, где он завязал долголетние творческие и дружеские отношения с профессором-ориенталистом Паулем Кале (англ. Paul E. Kahle). Их разница в возрасте составляла всего 10 лет. Дополнительно Вайнберг изучал Библию и философию. Сотрудничество между профессором и необычным студентом шло так хорошо, что уже в 1921 году Кале предложил Вайнбергу самому читать лекции по иудаистике. Среди респонс Вайнберга находится разрешение обучать Торе неевреев в рамках академических занятий.^[26]. Согласно воспоминаниям современников, лекции Вайнберга пользовались большим успехом^[27].

В 1921—1922 годах рабби Вайнберг посетил Пильвишки, уже часть независимой Литвы, где он всё ещё считался раввином города и, наконец, развёлся. Всего брак существовал, по крайней мере, на бумаге, 16 лет. Бывшая жена вышла снова замуж в 1923 году за человека старшего себя на 30 лет и уехала с ним в 1926 году в Палестину. Вайнберг более никогда не женился и остался бездетным^[28].

По возвращении из Пильвишек, рабби засел за написание диссертации, параллельно читая лекции по Библии, Мишне и Талмуду для начинающих и продвинутых. Сам Вайнберг также сдал в 1923 году на высшую оценку устный экзамен. Темой диссертации была перевод Торы на сирийский язык, называемый «Пешитта». Диссертация была принята, при условии внесения доработок. По неизвестной причине Вайнберг не подал переработанную версию ни тогда, ни позже, из-за чего не имел формального докторского звания, хотя в переписке с Кале оба называли Вайнберга доктором. Последний раз университет предложил внести доработки в 1927 году, после чего дело было закрыто. Диссертация не сохранилась, примерное представление можно получить по единственной статье о природе таргумов и их влиянии на развитие раввинистической Агады. ^[28].

Семинария в Берлине

После завершения академической деятельности в Гиссене рабби Вайнберг вернулся в Берлин, заняв пост раввина одного из еврейских ортодоксальных обществ. Тем временем в Берлинской раввинской семинарии произошла значительная смена состава, так умерли основные преподаватели первого набора. Так, в 1921 году умер ректор, раввин и учёный Давид Цви Хоффман, а в 1924 году неожиданно скончался в цвете лет его преёмник, раввин и поэт Авраам Элияу Каплан.

К этому времени Вайнберг был известен в Берлинской семинарии достаточно хорошо, он выступал там с лекциями уже начиная с 1915 года, и регулярно печатался в журнале семинарии «Иешурун». Статьи совмещали талмудическую и филологическую учёность, что как раз было в духе семинарии^[29][30].

В семинарии и до того взвешивали, не пригласить ли Вайнберга, теперь в 1924 году он стал членом преподавательского состава и фактически ведущим авторитетом по Галахе. Рабби Вайнберг отказался, однако, стать главой раввинского суда Берлина, так как община не была готова принять его предложения в области кашрута и развода^[30]. Он также не вступил ни в одну из еврейских партий и поддерживал хорошие отношения со всеми сторонами^[31]. Например, он отказался вовлекать семинарию в дискуссию, можно ли состоять членом еврейских общин, где не все члены ортодоксы^[32][33].

Личность и уроки рабби Вайнберга привлекали в семинарию слушателей и не из числа студентов. Там бывали такие известные раввины как Йосеф Дов Соловейчик и Менахем Мендель Шнеерсон (Любавический Реббе). Недавно были опубликованы воспоминания одного из близких учеников рава Вайнберга, что именно он дал рабби Шнеерсону раввинское звание (смиха ивр. סְמִיכָה‎). Последнему нужна была официальное удостоверение для доступа в одну из библиотек Берлина^[34][35].

Эпоха нацизма до войны

Рабби Вайнберг, как и многие другие, не осознал всех последствий прихода нацистов к власти в роковом для немецкого еврейства 1933 году. Будучи приглашён на свадьбу в Чехословакии, он дал интервью местной еврейской газете, где выражал оптимизм по поводу будущего евреев в законопослушной Германии. Антисемитизм нового правительства Гитлера, по оценке Вайнберга, не сыграет большой роли^[36][37]. На обратном пути в Берлин Вайнберг дал интервью в Вене, где снова выразил оптимизм в интервью газете «Die Judische Presse», там же он утверждал, что размах антисемитизма преувеличивается заграницей из политических соображений и что евреи Германии не желают, чтобы ради них предпринимались какие-то акции. Он утверждал даже, что ортодоксальные евреи относятся к правительству с симпатией, так как оно ведёт борьбу с коммунизмом и атеизмом^[38]. Много лет спустя он объяснял, что ортодоксальный иудаизм мог бы внести вклад в духовный фашизм итальянского образца, если бы не антисемитский элемент^[39]. Для понимания момента надо иметь в виду, что подобные надежды питали довольно многие, организация «Свободная ассоциация за интересы ортодоксального еврейства» даже направила письмо самому рейхсцканцлеру с предложением устранить антисемитский элемент, чтобы сделать возможным совместный фронт борьбы против коммунизма и атеизма^[40][41]. В мае 1934 года ортодоксальная организация «Агудат Исраэль» всё ещё тайно предлагала свои услуги в борьбе с бойкотом немецких товаров в Польше^[42][43].

Интервью произвели довольно сильный эффект и вызвали протесты, так что Вайнберг вынужден был защищать себя в газетах. Он написал, что на момент интервью ещё не было бойкота еврейских предприятий, начатого 1 апреля 1933 года. Отдельные проявления антисемитизма, конечно, имели место, но он надялся, что это уляжется. Кроме того, он опасался, что антигерманские действия заграницей вызовут дальнейшее ухудшение положения евреев, и описал, что специально заходил в немецкое посольство в Праге, чтобы сказать, что выступил против таких антигерманских акций. И в этом интервью Вайнберг выражал уверенность, что дела с течением времени выровняются^[37][44]. То же он повторял и в сентябре 1933 года и призывал не бойкотировать немецкие товары^[37][45][46].

21 апреля 1933 года нацистское правительство якобы из гуманитарных соображений запретило кошерный забой («шхита») без предварительного оглушения животных. Вейнберг предпринял большие усилия в поисках путей кошерной шхиты в новых условиях, много исследовал вопрос, ездил для консультаций и вёл переписку. В конечном счёте ничего не удалось сделать, большинство было решительно против^[47].

Уже начиная с 1933 года руководство семинарии пыталось подготовить почву для переноса семинарии в Палестину. Основная деятельность осуществлялась директором Мейером Гильдесхаймером, но принимал участие и Вайнберг. В силу противодействия многих раввинов как в Палестине, так и в Восточной Европе, эти планы было не суждено реализовать. Главным оппонентом явился известный авторитет рав Хаим Озер Гродзинский, его главные аргументы были, что семинария подходит только для специального характера немецкого еврейства. Постепенно становилось ясно, что переехать семинарии некуда, и что будущее её весьма неопределённо. Параллельно с этим, Вайнберг получил в ноябре 1934 года приглашение занять должность главы раввинского суда (Бейт дин) в Лондоне, он с успехом прошёл интервью (по конспиративным соображениям в Гааге), но по зрелом размышлении в течении нескольких месяцев счёл, что не имеет морального права покинуть семинарию, и отказался^[48]. В начале 1935 года рабби Вайнберг был официально назначен ректором Берлинской раввинской семинарии^[49], в том же году скончался её директор Мейер Гильдесхаймер, сын основателя семинарии рабби Азриэля Гильдесхаймера.

Как это ни покажется удивительным, исключение евреев из университетов и общественной жизни вообще привело к повышению значения семинарии и даже к некоторому её расцвету. Именно значение семинарии как духовной отдушины привело Вайнберга к оппозиции к попыткам эвакуации иешивы. В семинарии устраивались публичные лекции, а студентам было разрешено заниматься академическими дисциплинами вместе с неортодоксальной Раввинской Высшей Школой (Hochschule)^[50].

Даже осенью 1938 года Вайнберг и многие другие надеялись на улучшение обстановки со временем, Вайнберг продолжал возражать прoтив плана переезда семинарии. Хрустальная ночь 9 ноября 1938 года явилось для него полной неожиданностью. С этого дня семинария закрылась, как оказалось, навсегда. Первое время Вайнберг ещё питал какие-то надежды, но потом понял, что еврейская жизнь в нацистской Германии окончена. Сам он был разбит и болен, неспособен к дальним странствиям, в то время как практически весь состав семинарии спасся. Профессор Кале пытался, естественно безуспешно, пристроить Вайнберга в Гиссенский универистет, самого его тоже уволили за дружбу с евреями, и он оказался в Англии. Наконец, в конце 1938 года гестапо приказало Вайнбергу покинуть Германию. Раввин был вынужден покинуть Германию с минимальным количеством вещей. Точная дата отъезда неизвестна, предположительно в марте 1939 года. По счастью его главный ученик раввин Элиэзер Беркович, уехавший немного ранее, спас многие рукописи Вайнберга, вошедшие позднее в сборник респонсов ивр. «Sridei Esh»‎. Другие рукописи, три книги, готовые к печати, экземпляр диссертации, а также вся личная библиотека безвозвратно пропали^[51].

После отъезда Вайнберг лечился в Ковно, доктора советовали ехать в Париж, но германский консул отказал в транзитной визе. Затем — Варшава, лечение в спа под Люблином. По-видимому, были готовы бумаги для перезда в Палестину, но здоровье это не позволяло^[52]. В конце августа 1939 года, за несколько дней до начала Второй мировой войны, Вайнберг возвращается в Варшаву, где и застаёт начало войны.

Вторая мировая война и Холокост

В первый год пребывания в Варшаве, рабби Вайнберг сильно болел, зачастую не мог читать и даже говорить. Затем наступило некоторое улучшение, которое выпало на переселение в гетто. В Варшаве Вайнберга выбрали президентом «Объединения раввинов» (ивр. «Agudat ha-Rabbanaim»‎), а также президентом Высшего раввинского суда Польши. Он являлся главой комитета помощи раввинам и ученикам иешив, работал с организацией «Джойнт», вёл переписку о помощи из-за границы. От должности главного раввина Варшавы он отказался, так как эта должность находилась под контролем гестапо. Рабби Вайнберг находил время и написать книгу по галахе, которая пропала.

Первое время определённую помощь давал советский паспорт Вайнберга, он смог его получить как бывший подданный России с территории, принадлежавшей в тот момент СССР. После нападения фашистской Германии на СССР, паспорт помогать перестал. Вайнберг был брошен в тюрьму «Павяк», где провёл две недели. Затем он был переведён в тюрьму для советских граждан, где условия были несколько лучше. Примерно в это время главный раввин Уругвая предпринял неудавшуюся попытку вызволить Вайнберга^[53]. Следующим пунктом был лагерь для перемещённых лиц, куда его отвезли в октябре 1941 года вместе с 40 литовцами. Позже его перевели в крепость Вюльцбург (Fortress Wülzburg) близ Вайсенбурга в Баварии, предназначенного для советских военнопленных и контролируемый армейскими властями, а не СС.

Почему Вайнберг был помещён в условия, при которых можно было выжить, до конца неясно. Историк Марк Шапиро (англ. Marc B. Shapiro), сделавший биографию Вайнберга предметом диссертации, считает, что первоначально нацистские власти надеялись использовать Вайнберга при обмене пленных или сходной сделке, а потом он был забыт^[54]. В апреле 1945 года американские войска освободили узников, Вайнберг был предоставлен уходу американских солдат-евреев в Вайсенбурге. Вайнберг ничего не знал о масштабах Катастрофы европейского еврейства и первоначально планировал поехать в Варшаву или Ковно. Шок от узнавания был так силён, что Вайнберг снова попал в больницу соседнего города Нюрнберга, где пробыл девять месяцев^[54].

Когда стало известно, что последний ректор берлинской семинарии жив, у него появились посетители, старые друзья, преимущественно из Америки. Ближайший ученик по семинарии Саул Вайнгорт, живший в Швейцарии и занимавшийся акциями спасения, слал телеграммы, стремясь предотвратить высылку Вайнберга в сталинский СССР как советского подданного. Вайнгорт дал также гарантии, что он будет отвечать за благосостояние своего рабби и учителя. Здоровье рабби Вайнберга улучшилось, Песах 1946 года он провёл в Фюрте и в июне того же года покинул Германию навсегда и поселился в Монтрё на берегу Женевского озера^[54].

Поздние годы

Пребывание в Монтрё началось с трагедии, — пригласивший в Швейцарию любимый ученик Саул Вайнгорт погиб в сентябре 1946 года в железнодорожной аварии. Рабби Вайнберг пребывал некоторое время в депрессии и болезни. После этого он выступал для детей погибшего вместо отца, и был очень близок к ним. В память о безвременного погибшего ученика рав Вайнберг издал сборник ивр. «Yad shaul»‎^[55], где и сам написал статью^[56].

Жизнь по некоторой степени наладилась, Вайнберг получил их Германии компенсацию, что обеспечило материальную часть жизни. Ему постепенно удалось собрать необходимые книги, не хватало лишь научной литературы. Рабби Вайнберг наукой более не занимался, преподавал в маленькой местной иешиве, вёл обширную переписку и писал респонсы.

Рабби Вайнберг был известный «посек», то есть раввин, решающий какова галаха в новых случаях, не имеющих прецедента. После войны его значение в этом качестве резко выросло. Многие европейские раввины погибли, кроме того, ученики Вайнберга были разбросаны по всему свету, и несли туда весть о своём учителя по семинарии. В итоге, отношение к решениям рабби Вайнберга стало гораздо более внимательным. Сборник его респонс ивр. «Sridei esh»‎ («Остатки, спасшиеся от огня») внимательно изучается всему современными авторитетами^[57], его мнение запрашивается главным раввином Израиля^[58].

В переписке рав Вайнберг часто жалуется на одиночество, изоляцию, утрату чувства смысла жизни, затруднения с научной работой. Опубликована часть его личной переписки с давним другом Самуилом Атласом, профессором и не ортодоксом, автором, в частности, важного исследования по философии другого человека, отошедшего от заповедей: Соломона Маймона. В переписке с Атласом рабби Вайнберг открывает свой потаённый критицизм ралигиозного еврейского мира после войны. Оттуда так же становится ясно, почему он оставался в Швейцарии. Конечно, старость и болезни мешали ему переехать в другое место. Но к этому прибавлялось также нежелание делать выбор, который поставит его в одну часть общества и оторвёт от другой. В Палестине и последующем государстве Израиль его также пугала бесконечная борьба разных общественных кругов, а также недостаточная близость государства к еврейской традиции^[57].

24 января 1966 рабби Иехиэль Яаков Вайнберг, автор англ. «Sridei esh», покидает этот бренный мир. Его тело было доставлено для захоронения из Швейцарии в Израиль. Большая похоронная процессия, в которой участвовали многие известные люди, включая президента Шазара^[59], двинулась из больницы «Шаарей-Цедек». Внезапно группа учеников иешивы потребовала изменить планы и следовать пешком на кладбище «Сангедрия». Направление процессии изменилось, но группа раввинов, возглавляемая близком другом покойного, главой иешивы «Слободка» Иехезкелем Сарне вмешалась и потребовала идти на кладбище «Гар а-Менухот», где похоронены многие великие раввины. Эта точка зрения победила, и направление процессии вновь изменилось. На следующий день газеты недоумевали о причинах такой странной борьбы^[60]. Можно сказать, что та борьба отразила более крупное сражение за наследие рабби Вайнберга, а именно, куда относится он и его Тора: к ультраортодоксам или модернистам. Так объясняют события во время похорон такие разные источники, как историк Марк Шапиро^[61] и газета ультраортодоксального направления ивр. «Yated ne'eman»‎^[62][63].

Наследие рабби Вайнберга

Научная деятельность

Необычайные способности рабби Вайнберга проявились не только в иешиве, но и в университете. К тому же у него сложились прекрасные отношения с профессором Паулем Кале, как и почти со всеми людьми, с которыми рабби встречался. Рабби Вайнберг помогал профессору преподавать и сам занимался иследованиями. В университете он овладел методами критического исследования текста, использование которых отличало его и как раввина. Он всегда пытался найти правильную редакцию и исторически достоверное значение текста. В отличие от большинства учёных, он считал, что традиционный талмудической анализ, кроме крайностей метода «пилпуль» (pilpul), тоже должен, если им придать правильную форму, войти в область научных исследований^[64] Книга, выпущенная Вайнбергом в берлинский период ивр. «מחקרים בתלמוד-חלק»‎ («Исследования по Талмуду») ^[65], новаторским образом сочетает традиционные и научные методы^[66].

К сожалению, по многим причинам, из которых главная — войны и Холокост, он не имел возможности внести большой вклад в науку. К тому же рабби Вайнбергу приходилось бороться с той же проблемой, с которой приходится сталкиваться многим ортодоксальным верующим, когда они занимаются библеистикой. А именно, религия предписывает, что традиционный текст Торы — единый и правильный, и дошёл до нас в своей правильной форме. Наука, однако, не делает таких предположений, из-за чего часто приходит к другим заключениям. Из-за этого, например, предшественник Вайнберга по семинарии рабби Давид Цви Хоффман не занимался Пятикнижием^[67]. Вайнберг занимался и Пятикнижием, причём у него всегда выходило, что именно традиционный масоретский текст и есть самый правильный.

Характерным примером является исследование Вайнберга по стиху Торы:

«Если кто потравит поле, или виноградник, пустив скот свой травить чужое поле, пусть вознаградит лучшим из поля своего и лучшим из виноградника своего»^[68][69].

в оригинале текста:

כִּי יַבְעֶר אִישׁ שָׂדֶה אוֹ כֶרֶם וְשִׁלַּח אֶת (בעירה) בְּעִירוֹ וּבִעֵר בִּשְׂדֵה אַחֵר, מֵיטַב שָׂדֵהוּ וּמֵיטַב כַּרְמוֹ יְשַׁלֵּם (Исход 22:4)

содержится ряд трудностей: огласовка отличается от написания, к тому же употреблено редкое слово, обычно означающее огонь, и именно про огонь говорится в последующем стихе. Всё это привело многих современных исследователей к гипотезе, что и данный стих говорит про огонь. Но Талмуд^[70] и другие традиционные источники выводят из данного стиха законы о потраве, а не о пожаре. Вайнберг защищает традиционную точку зрения, утверждая, в частности, что нигде в литературе талмудического времени нет и намёка на другое понимания^[71].

Однако в 1930 году Пауль Кале опубликовал найденный в хранилище старых книг (ивр. «Geniza»‎) фрагмент Палестинского Таргума (перевода на арамейский язык) этого отрывка, где, как указал Кале, речь идёт об огне, а не потраве. Ученик Кале, рабби Вайнберг оспорил, однако, чтение Таргума, указал на предположительные ошибки переписчика Таргума, и снова перевёл его как о потраве. Но в середине 1950-х годов была найдена полная версия Таргума, датированная талудическим временем, и там уже практически невозможно прочесть «потрава», разве что предположить, как это делал другой исследователь, тройную ошибку переписчика. Да и прочтения Вайнбергом многих мест в более доступной талмудической литературе тоже повергались сомнению^[72].

Подводя итоги, Пауль Кале писал:

Фундаментальное значение этого отрывка стало мне ясно при встрече в Берлине с моим старым другом и коллегой рабби И. Я. Вайнбергом, занимавшим пост ректора семинарии. В ходе беседы мне стало ясно, как трудно для человека, который сочетает в одном лице учёного и талмудиста, принять интерпретацию противоречащую «Мишне»^[73].

Вайнберг также составил историографические очерки по движению «мусар», на которые ссылаются более поздние сочинения. В очерках Вайнберга описана истори движения, описаны личности, аргументы оппонентов движения и контр-аргументы. Рабби Вайнберг утверждает, в частности, что основатель движения рабби Исраэль Салантер (Липкин) открыл до Фрейда подсознание. По Салантеру, однако, подсознание — не только сексуальность, как у Фрейда, наоборот, её можно наполнить Божественным светом^[74].

Галаха

Наиболее известен рабби Вайнберг своими респонсами по Галахе. Они изданы в нескольких томах под названием ивр. «Sridei Esh»‎ («Оставшееся от огня»), иногда, как это принято в галахической литературе, автора называют по главному сочинению — ивр. «Ba'al Sridei Esh»‎. Часть рукописи была спасена из Берлина наиболее известным учеником Вайнберга рабби Элиэзером Берковичем. Рав Вайнберг включил в сборник и некоторые респонсы Берковича. По темам ответа разнообразны и касаются многих вопросов, связанных с особенностями современных условий жизни. Во многих из них автор открывает не только чисто юридический анализ, но и соображения, какой закон будет более способствовать правильной общественной жизни, a какой закон будет находиться в конфликте с моральными стандартами современной жизни (т. н."мета-галаха"). Особенностью метода Вайнберга было использование элементов научного подхода. Боле чем кто-либо другой он проверял правильность редакции базисных документов, чтобы не тратилась впустую интеллектуальная энергия из-за простой порчи текста. В этом он был противоположностью, например, Хазон иш'у. Другая особенность его научного метода — использование источников вне галахической литературе. Так, в разборе, о покрытии волос замужних женщин, источником является место в книге Чисел (5), где священник производит некое унизительное действие с волосами женщины, подозреваемой в адюльтере. Это действие описывается глаголом ПАРА, что понимается сделать простоволосым или растрепанным. В зависимости от понимания этого слова, мы может быть можем вывести, что женщина в нормальной ситуации должна покрывать волосы. Рабби Вайнберг в стремлении выяснить смысл глагола использует не только мидраш и общепринятый арамейский перевод (таргум) Онкелоса, но и другие, менее известные и неиспользуемые традицией переводы, в числе которых даже латинский перевод «Вульгата», ни только не принятый в галахе, но и вообще не еврейский! Это практически не имеет прецедентов в практике галахических решений ^[75][76].

Использование мета-галахи интересно не только как характерная особенность метода, но и проливает свет на систему ценностей, используемой раввином И. Я. Вайнбергом.

Так, среди его решений встречаются два разных казуса, связанных с левиратным браком (ивр. «yibbum»‎). Согласно закону левирата в его современном вдова бездетного мужчины может выйти замуж, только если брат покойного мужа от неё ритуально отказался. Когда-то вдова бездетного мужчины выходила замуж за брата покойного мужа, но сейчас это не практикуется, отказ одного брата, однако, необходим. Правильно начинать со старшего. В первом случае, у вдовы было два деверя, один крестился и стал священником, другой отошёл от заповедей и жил в малодоступном Ленинграде. Отец вдовы, известный раввин Иосиф Розин, постановил, что и христианин, и коммунист отпали от еврейства, поэтому нет никакой разницы, к кому обращаться. Рабби Вайнберг не согласился с этой аргументацией по поводу коммуниста, ведь он не перешёл в другую религию. В письмах рав Вайнберг объяснил, что он считает, что решение Розина разрушительно для традиционного понятия еврейства, так можно слишком многих исключить из евреев^[77][78][79].

Другой случай имел такую особенность — особенность тела деверя не позволяла провести отказ от левирата, сопровождающийся ритуалом разувания (халица на иврите). В такой ситуации в предыдущем поколении известный рав Гродзинский рекомендовал вступить в реальный, хоть и кратковременный брак, затем развод, и женщина свободна. Рав Вайнберг в своих возражениях объяснил, что сейчас такое решение неприемлемо, как противоречащее современной морали^[80][81][82].

В общем случае рабби Вайнберг всерьёз относился к утверждениям профессора И. Лейбовича (Yeshayahu Leibowitz) и других, что фактический запрет левирата ставит под вопрос актуальность необходимость унизительной процедуры отказа от левирата с её ритуальными заявлениями, и, возможно, настало время изменить Галаху в рамках ортодоксии. Такое отношение Вайнберга прослеживается, однако, только в частных письмах^[83].

представляет интерес ответ на запрос от главного раввина Ицхака Герцога о допустимости патолого-анатомического исследования трупа в израильских больницах. В ответе рав Вайнберг сначала пишет, что из-за множества споров лучше всего передать решение израильскому раввинату, а затем излагает и свою точку зрения. В своё время «Нода Иеуда» разрешил вскрывать трупы, чтобы спасти жизнь другого человека, больного той же болезнью. В наше время вскрытие может спасти жизнь других людей в гораздо большей степени, чем тогда, так как информация распространяется по всему миру. Ответ содержит и интересные мета-галахические соображения:

Kак может существовать государство без хороших медицинских школ? И в таком новом государстве, как наше, воспитание нового поколения врачей особенно важно. Кроме того патолого-анатомы время от времени делают новые открытия и продвигают медицину вперёд. И невозможно полагаться только на врачей, прибывших из-за границы. И что мы сможем ответить, когда будут говорить, что в Израиле слабая медицина из-за раввинских запретов? И это повлечёт, не дай Бог, раскол между государством и религией. Tолько сумасшедший не понимает это^[84].

Взгляды рабби Вайнберга по актуальным вопросам

Наиболее известный ученик рабби Вайнберга — профессор, раввин Элиэзер Беркович предупреждал всех, кто будет описывать взгляды рабби Вайнберга, что их невозможно уложить в чёткие рамки, они всегда оказываются более сложными^[61]. Помимо этого, они менялись по мере течение жизни. Наиболее ясно они раскрываются в письмах. Но и там изложение иногда построено в соответствии с адресатом. После смерти рава Вайнберга происходит определенная борьба за его наследие, что даже выразилось в событиях на похоронах, описанных выше.

Роль науки

В ранние годы рабби Вайнберг выступал за сохранение традиционной системы иешив и подчёркивал их важную роль. В более поздние годы в Германии он сам занимался наукой, состоял членом еврейского академического общества^[85], стал преподавателем, а затем и ректором берлинской семинарии. В те годы он уже защищал светское образование и отрицал, что из-за него евреи отходят от традиции^[85][86]. В наибольшее степени одобрение немецкой ортодоксии, синтезирующей культуру и Тору, выражено в статье посвященной памяти рабби Ханоха Эрентроя^[87]. Вайнберг, тем не менее, в письмах в Восточную Европу не советовал посылать молодёжь учиться в Германию, а наоборот, советовал уроженцам Германии поучиться в Восточной Европе^[88].

Государство Израиль

Рабби Вайнберг поддерживал хорошие отношения с представителями разных партий. Его имя ассоциируется с партией Агудат Исраэль в её исходном виде, но иногда он печатался в газетах сионистского направления. В поздние годы гордился тем, что выпускники берлинской семинарии вышли в люд обоих направлениях — и Агуде и сионистской Мизрахи (^[89]). Представляет интерес его статья про рава И. И. Райниса, основателя движения «Мизрахи», которым он восхищался как личностью, знатоком Торы, основателем иешивы нового типа, где имелись светские предметы, а также как борцом за включение религиозных элементов в сионистское движение^[90].

Во многих письмах рабби Вайнберг выражал тёплое отношение к государству Израиль, которое он хотел бы видеть, однако, ближе к религии отцов. Это он выразил в письме Давиду Бен-Гуриону, который собирал мнения, как устанавливать еврейство. В письме хорошо видны гордость за независимое государство, утешение всем остаткам европейского еврейства:

Еврею, сердце которого ещё не обледенело полностью, нет нужды объяснять значение благословения, которое принесло нам государство. Наше государство, обновившееся на земле предков, пронесло возрождение и политическую независимость евреям, обитающим в Сионе, и славу и гордость всем тем, кто заграницей… Оно освящено заповедями, связанными с этой землёй.. и святой истинно еврейской кровью героев, первопроходцев, освятивших себя в малярийных болотах, осушавших их ради потомков, чтобы создать прибежище для этой угнетённой и преследуемой нации. Я сомневаюсь, чтобы человек с ясной головой и чистым сердцем может закрыть глаза на удивительные чудеса и подвергать сомнению святость героев, посвятивших себя Богу, народу и земле ^[91]

Хотя рав Вайнберг и призывал к большей роли религии в государстве, он бы далёк от мысли ввести религиозное принуждение граждан^[92]. Некоторые свидетельства сохранили высказывания рава Вайнберга о государствe Израиль, где звучат мессианские мотивы:

Я убеждён, что 6 миллионов душ жертв собрались вокруг Престола Славы и умолили Всевышнего показать видимый знак любви к своему народу и начала его Избавления^[66].

Статус женщин в иудаизме

Данным вопрос много занимался наиболее видный ученик Вайнберга рабби о профессор Элиэзер Беркович, но сам Вайнберг не избегал заниматься им. Он признавал, что традиционно женскому образованию уделялось недостаточно внимания и что немецкие раввины Гирш и Гильдесхаймер сделали правильные шаги, в то время как Восточная Европа отстаёт ^[93][94]. Рабби Вайнберг также написал респонсу, разрешающую праздновать бат-мицву^[95], хотя довольно многие не разрешали или разрешали, одновременно осуждая «бессмысленное действие»^[96].

К рабби Вайнбергу обращались по вопросу, может ли женщина пользоваться избирательными правами. Предшественник Вайнберга на посту ректора берлинской семинарии рабби Давид Цви Хоффман уже разбирал этот вопрос и пришёл к выводу, что нет никаких препятствий выбирать, но, что касается занятия выборных должностей, у него оставались сомнения. Известнейшие раввины Хаим Озер Гродзинский, «Хафец Хаим» и рав А. И. Кук в борьбе за женскую скромность высказались против предоставления женщинам избирательных прав вообще. Вайнберг начал с того, что ещё в 1930 году подтвердил право и на то, и на другое. Ввиду того, что решение опровергало предыдущее решение Хоффмана, оно не было в то время опубликовано^[97], но вошло потом в собрание респонс^[98]. В более поздней респонсе от 1960 года он, хотя был и за предоставление прав, рекомендовал оставить разбирательство на время, оно решиться само собой^[99].

Израиль и народы

В ранних философских эссе рабби Вайнберг утверждает, что истинная религиозность горазды выше рационалистически выработанных истин. Это даёт ему возможность объяснить особость еврейского народа. Подобно тому как древние греки имели особый талант к искусству, так и евреи, по мысли Вайнберга. отличаются особым талантом к вере^[100]. В принципе, эта идея находится в рамках романтического национализма, развитого И. Г. Гердером^[101]. Теории Гердера были пересказаны для евреев Н. Крохмалем, книги которого Вайнберг читал ^[102][103].

В частной переписке, однако, Вайнберг обсуждает достаточно деликатный вопрос об дискриминационных законах и отрицательных высказываниях о неевреях в еврейской литературе. Для Вайнберга это не было абстракцией, так как он поддерживал долголетние дружеские отношения с профессором Кале, который евреем не был. Сам Вайнберг сам был жертвой антисемитизма и он задавасля вопросом, не было ли одним из источников антисемитизма такое отношение к нееврям у самих евреев? В личных письмах Атласу, не предназначенных для печати, видно, что размышления на эти темы приносят Вайнбергу страдания: «Видит Бог, а писал это кровью своего сердца». В качестве практического решение, рабби Вайнберг предлагал установить в качестве Галахи мнение раввина Меири, который относил все высказывания против неевреев к язычникам древности^[104].

В опубликованном в 1950 году эссе «О проблеме прозелитизма» рабби Вайнберг категорически утверждает, что и нееврей может быть благословлен в ракмах своей религии, если он обладает истинным религиозным чувством^[105]. В проповеди на Песах берлинского периода рабби Вайнберг исходит из известного талмудического толкования^[106], что Бог не дал ангелам петь хвалебную песнь при расступании моря: «Мои творения [египтяне] погибают, а вы хотите петь песнь?!» Радость народа Израиля стала невозможна с этого момента и вплоть до искупления всего Мира. Народ Израиля несёт на себе беды всего Мира, заключает рабби Иехиэль Яаков Вайнберг^[107].

Литература

• Marc B. Shapiro Между Иешивой и современным миром. Жизнь и труды рабби Иехиэля Яакова Вайнберга. 1884-1966. = Between the Yeshiva World and Modern Orthodoxy. The Life and Works of Rabbi Jehiel Jacob Weinberg. 1884-1966. — London. Portland, Oregon.: The Littman library of Jewish Civilization, 1999. — 283 с. — ISBN 1-874774-52-8
• «The Legacy of Yehiel Jacob Weinberg», Jeffrey R. Woolf, Azure, SPRING 5760 / 2000, рецензия на книгу «Between the Yeshiva World and Modern Orthodoxy:The Life and Works of Rabbi Yehiel Jacob Weinberg, 1884—1966», Marc B. Shapiro
• Сборник статей и проповедей ивр. «Leprakim»‎, Иерусалим, 5763. Предисловие даёт контуры биографии раввина Вайнберга.
• ивр. שמואל אטלס, קוים לדמותו של הרב וינברג, סיני נח. ז' ורהפטיג, פליט ושריד, הוצאת יד ושם, עמ' תשמ"ד. ‎

Ссылки

• ивр. כתבי הגאון רבי יחיאל יעקב וויינברג - חלק א‎ (Собрание сочинений рабби Вайнберга)
• ивр. לפרקים-חלק ראשון‎ (Избранные главы из сочинений И. Я. Вайнберга)
• ивр. מחקרים בתלמוד-חלק ‎ (Исследования по Талмуду рабби И. Я. Вайнберга)
• ивр. יד שאול‎ (Сборник памяти Шауля Вайнгорта, составлен И. Я. Вайнбергом и Пинхасом Биберфельдом)

Примечания